Заметный человек // ФИЛОСОФИЯ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА // 7 июнь, №22
- Диас Назихович, расскажите о вашем творчестве, над чем вы работали в последние годы?
- Начну с того, что недавно, буквально месяца два назад в свет вышло литературно-художественное издание, сборник, посвященный драматургии, «Пророк и черт», куда вошли все десять моих пьес. Это драмы, трагедии, комедии, каждая из которых имеет свою, по-своему драматичную историю.
В 86-ом году 15 февраля общественность широко отмечала 80-летие со дня рождения великого татарского поэта-героя Мусы Джалиля. За два года до того была поставлена одна из моих пьес «День Икс» о Джалиле. Сразу же, с момента постановки на нее начались гонения. Тогда вместе с главным режиссером Качаловского театра Натаном Басиным мы создали патриотический, антифашистский советский спектакль. И надо признать, это был лучший спектакль, шедший в то время на сценах многих театров нашей страны. И Натан Басин, заслуженный деятель, лауреат, руководитель театрами в Красноярске, Владивостоке, Кишиневе, Казани, также не раз высказывался о том, что это его лучший спектакль как режиссера. Но, тем не менее, война на уничтожение продолжалась полтора года. В этот период Басин был изгнан из театра и вынужден выехать из Казани. Все закончилось последней постановкой спектакля на юбилейную дату Мусы Джалиля. Тогда из Москвы приехали заместитель главного редактора журнала «Театр» Юрий Шуб и известный московский критик Нина Велихова. Позже она посвятила пьесе объемную статью. То ли напугал приезд московских гостей, но в итоге декорации спектакля были сожжены во дворе театра с тем, чтобы уже не возможен был никакой возврат.
Это был восьмой спектакль в моей творческой биографии, шесть только в Казани, либо запрещенный, приостановленный, либо насильственно изъятый из репертуара.
Тогда я вообще ушел из театра! С тех пор утекло много воды, за все это время о спектаклях ни разу не вспомнили. И вот спустя двадцать лет, почти день в день, вышла моя книга «Пророк и черт».
Возможно, следующие слова из аннотации к изданию, куда включены и слова известного критика Н.Велиховой о творчестве Диаса Валеева, помогут лучше понять читателю характер этой книги: «И снова, и снова Валеев предстает как очень трагичный художник». Десять пьес писателя – это десять драматических по содержанию романов из жизни России в XIX и XX столетиях.
- Из вашей биографии известно, что некоторое время вы были литературным сотрудником газеты «Комсомолец Татарии». Далее творческую деятельность перевели в русло драматургии, сегодня вы философ широкого плана. Что подтолкнуло вас взять в руки перо?
- Я начал писать еще с девятого класса. В Казани окончил геологический факультет КГУ, потом в составе геологических партий работал в Удмуртии, Кировской области, на Южном Урале и так далее. Первые рассказы были опубликованы в 59-ом году в журналах «Молодая гвардия», «Смена», «Сельская молодежь». Идея написать книгу, которая сегодня вышла под названием «Уверенность в невидимом», пришла в тот период, когда мне было двадцать четыре. Работу над ней начал сразу же, еще четко не зная, что должна представлять собой будущая книга. Уверен был только в одном: в ней тесно должны переплетаться и религия, и философия. Писал ее параллельно с рассказами, повестями. Ведь в то время, как вы понимаете, не то что показывать, а говорить о таких вещах было опасно.
Но в 69-ом году случилось непредвиденное. Все, над чем я трудился эти годы, за исключением того, что находилось в редакциях журналов и на руках, было уничтожено в пожаре. Работа, которой я отдал четырнадцать лет своей жизни, в миг превратилась в пепел. А случилось это вот как. Весной того года меня начали таскать в КГБ, якобы я в своих рассказах очерняю действительность. Тогда по всей стране шла профильная работа с молодыми писателями, журналистами. Начали работу диссидентские курсы при каждом областном и республиканском управлении КГБ. Людей вызывали, стучали по столу кулаком, запугивали, кого-то отправляли в психиатрическую больницу, кого-то в тюрьму на два-три года. Оттуда люди выходили озлобленными, их выдворяли за границу, где с микрофонов они поливали Советский Союз и эту систему грязью. Именно в эту воронку попал и я. Боясь обыска, которым мне угрожали, все рукописи я решил спрятать: два мешка в сарае в родительском доме, один рюкзак на даче. Той же ночью все сгорело, а те бумаги, что находились на даче, попали в воду, так, что все чернила были размыты. Происшедшее стало для меня полной трагедией, полностью уничтожился первый черновой вариант книги. Когда, придя на это пепелище, а потом и увидев свои синие, склеившиеся рукописи, я пережил некий психологический стресс. Случившееся совершенно неожиданно отразилось в моей жизни - я потерял чувство страха. Огонь уничтожил самое дорогое и важное для меня, и, по-сути, терять было больше нечего. Позже я и не сожалел о пожаре, потому что считаю, это позволило открыться мне в ином качестве...…
А в драматургию, можно сказать, я попал случайно. Произведения прозы издать было невозможно, везде возникали препятствия и заторы. Меня всегда старались учить писать. Однажды, сидя в гостях у своих давних знакомых, мы буквально поспорили, что за неделю я напишу пьесу. Так родилось драматическое произведение «Сквозь поражение».
В 79-ом у Юрия Зубкова, главного редактора журнала «Театральная жизнь», вышла книга, посвященная драматургии России, куда вошли и девять очерков о драматургах, в том числе и обо мне. Он на страницах книги пишет, что считает Диаса Валеева самым перспективным драматургом России. Чтение этих строк вызвало у меня тогда иронию, потому что спектакли «самого перспективного драматурга» один за другим ложились под секиру. Тогда еще я не понимал, что происходит на самом деле, в то время как тучи надо мной все более сгущались. Когда же в 76-ом я получил Тукаевскую премию, это и вовсе вызвало озлобление в определенных кругах. Мои спектакли начали просто уничтожать, применяя определенную методику. Например, в театре начинали готовить постановку одной из моих пьес. Далее, после премьерного показа, как правило, сопровождаемого аншлагом, спектакль выходил на сцену только через месяц. Постепенно этот временной интервал становился еще больше. Говорили, что зритель не ходит на спектакли Валеева, и потом просто вычеркивали его из репертуара.
Сегодня я могу сказать, что в какой-то степени благодарен своим недругам. Я ушел тогда из театра, иначе бы меня просто заклинило на этих пьесах.
- Диас Назихович, в ваш адрес поступило несколько вопросов также и от наших читателей. Вот один из них: не напоминает ли содержание вашей книги «Уверенность в невидимом» некое богостроительство?
- «Уверенность в невидимом» я считаю главным трудом своей жизни.
Здесь отражена концепция новой общепланетарной религии. Содержание книги включает в себя 99 параграфов – это как квинтэссенция моего нового учения о новом Боге и новой религии. В нее включены ряд крупных идей, увидеть и понять которые можно при полном прочтении книги. Все же эти идеи, мысли иные и новы для миллиардных масс христиан, мусульман, буддистов, поэтому в какой-то мере возникает и сопротивление.
Религия – это представление человека о Боге. В то же время люди десятки тысяч лет жили ничего не зная о нынешних мировых религиях. Но приходит время, и они уже кажутся устаревшими. Взамен им появляются новые представления о том же Всевышнем. Через пророков, вестников, глашатаев проявляется слово Бога. Он же свое слово провозглашает на уровне мышления, чувств, образов человека того времени. Сейчас у нас другие представления. Есть люди, которые веруют в Бога, чувствуют, что он есть. Но они не могут быть ни христианами, ни мусульманами, ни иудаистами. У них свои неопределенные ощущения. Возможно то, что предлагаю я, подойдет в начале третьего тысячелетия. Я сохраняю здесь лояльное отношение ко всем религиям. Самый легкий и очевидный путь – когда люди говорят об объединении религий.
- Каково отношение к женщине в вашей философии?
- Женщину я боготворю. Когда я говорю о Боге, религии, то не ставлю различий между мужчиной и женщиной, не ставлю кого-то выше или ниже, они равны в своем отношении к Богу. Но сегодня с мужчинами происходит что-то непонятное, женщины завоевывают все новые позиции.
- Вопрос нашей читательницы из Астрахани. Можно ли считать главного героя романа «Я» героем нашего времени, или он чужд нам?
- Этот роман я начал писать в 62-ом году и буквально только закончил. Мне никак не давалась его форма. Это и реалистический роман, и символический тоже. Действие разворачивается здесь и сейчас в Казани, а также и во времена французской революции в Париже и в Древнем Риме. В итоге мне удалось все вылить воедино. А главное действующее лицо я считаю героем как советского, так и современного периода.
- Легко ли быть писателем в наше время?
- Очень сложно. Я завидую писателям XIX или начала XX века. В то время когда выходила книга, тут же, как минимум в 20-30 газетах-журналах появлялись рецензии, на страницах разворачивались споры, полемика. Была некая культурная среда, люди с жадностью ждали выхода нового рассказа, романа. Взамен литературе в XXI веке появились три чудовищных монстра: эстрада, спорт и телевидение. Сейчас на книгу практически не слышно никаких откликов. Писатель корпит над книгой годами, с трудом ее издает, а найти своего читателя не может. На задний план уходит и пропаганда книг.
- Вы владеете татарским языком?
- Это моя ахиллесова пята. Так сложилось, что отцу и матери приходилось много работать, они уходили рано, возвращались поздно. Нас воспитывала русская няня, учился я тоже в русской школе.
Подготовила Арслан Камал