«Сегодня в Москве, завтра на Аляске»: обозреватель ВГТРК – о работе в президентском пуле

«Пул – это работа на очень большой скорости»

– Александр Викторович, вы один из немногих журналистов, кто входит в президентский пул, а также пул МИДа. Это профессиональная мечта, наверное, многих коллег. Расскажите, как вам удалось попасть туда. И интересно в целом узнать о работе пула.

– Чтобы попасть в президентский или мидовский пулы, прежде всего, нужно проявить себя в своей редакции – именно в той роли, в которой ты работаешь. Нужно обладать обширными знаниями в области внешней и внутренней политики: от Военной доктрины России, Концепции внешней политики и нюансов взаимоотношений с другими странами до региональной проблематики.

Нередко мероприятия с президентом, например, выходят за рамки изначально определенной темы. Потому надо знать всё – и особенности регионов мира, и специфику регионов России, что это за «межбюджетные трансферты» такие и в чем сложности с организацией ФАПов. Словом, зачастую это не те вопросы, которые можно за 2 минуты изучить в интернете.

Если говорить о тех, кто в итоге попадает в пул, то, по моим наблюдениям, это люди прежде всего стрессоустойчивые. А во-вторых – надежные. Под надежностью я понимаю простые, но обязательные вещи: прийти вовремя, не подвести, быть оперативным.

Конечно, требования в СМИ разнятся. Например, в информагентствах на первом месте скорость, но при этом ценится и качество передаваемой информации. Для федерального телевидения важна, помимо этого, аналитичность – умение видеть и передавать нюансы, а также репортерская наблюдательность. Ведь недостаточно просто приехать и сообщить о событии: важно сделать собственные авторские наблюдения, заметить детали, которые можно органично вплести в общий федеральный сюжет. Именно это оживляет материал, придает ему индивидуальность.

Учитывая, что в пуле часто много протокольных съемок, необходимо найти свой ракурс – иногда даже обращаться к историческому контексту, например к биографии лидера страны, с которым встречается президент.

Разумеется, необходим опыт. Отправлять молодого сотрудника бывает просто жалко: он может растеряться, а работа требует максимальной ответственности. Нужно уметь выдерживать ее и психологически, и профессионально, всегда выдавая материал высокого уровня.

– Каковы особенности работы в пулах?

– Это, безусловно, работа не для всех – прежде всего, из-за совершенно безумного графика. Ведь если взять президента, премьера или министра иностранных дел, то у них постоянные поездки, сумасшедший график. Нужно быть готовым к тому, что сегодня ты в Москве, завтра – в Рио-де-Жанейро, а послезавтра уже на Аляске. Это – одна особенность.

Вторая – сама специфика работы на официальных мероприятиях. С одной стороны, она позволяет находиться максимально близко к источникам информации и первым лицам страны. С другой – требует нестандартного подхода.

Часто приходится конкурировать с коллегами по пулу: постараться попасть туда, куда не всех допускают, договориться, придумать что-то необычное. Ведь у всех журналистов, работающих в пуле, картинка нередко получается похожей – есть стандартные официальные кадры, стендапы. Но пространство, в котором работаешь, обычно строго ограничено, и приходится искать оригинальные решения, чтобы материал выделялся.

Кроме того, пул – это работа на очень большой скорости. Например, если говорите о МИДе, то журналисты обычно летят в одном самолете с министром: утром прилетают в далекую страну, затем идут съемки встреч, потом – итоговая пресс-конференция. И буквально с произнесением последних слов министра нужно пулей садиться в автобус и ехать в аэропорт. На подготовку материала остается мало времени, поэтому важно заранее продумывать возможные вопросы и ответы, чтобы у тебя уже был заготовлен предварительный материал.

Физически это тоже очень непросто, особенно для журналистов пишущих СМИ – газет и информагентств. Им часто приходится прилетать за полчаса-час до первых лиц и улетать так же. Телевизионщикам в этом плане немного легче: нам нужно время, чтобы снять, смонтировать и передать материал, поэтому мы нередко задерживаемся в городе на день или хотя бы на несколько часов. А вот ребята из печатной прессы работают буквально на пределе, и я всегда с восхищением наблюдаю за их выносливостью.

Многие коллеги трудятся в пуле уже достаточно долго. Коллектив у нас дружный – все друг друга знают. Несмотря на конкуренцию, всегда есть место взаимовыручке: кто-то поделится пауэрбанком, если сел телефон, кто-то поможет, если не ловит сим-карта. Такие мелочи, на самом деле, крайне важны для работы. В итоге возникает интересное сочетание – команда, в которой все друг другу помогают и при этом остаются конкурентами.

«Работоспособность Владимира Путина поражает»

– Случались ли за время работы какие-то интересные или курьезные случаи?

– Один из последних, который мне особенно запомнился, произошел, когда только начинались первые договоренности о контактах с новой американской администрацией Дональда Трампа. Внезапно, как это часто бывает, пришла новость: состоится встреча министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова с госсекретарем США Марко Рубио в Саудовской Аравии.

Это было зимой. Помню: воскресенье, совершенно обычный вечер, и вдруг звонок: «Будет встреча, нужно собираться». Причем вылет уже на следующий день. Несмотря на то что было воскресенье, все службы буквально мгновенно включились в работу. Мы связались с МИДом, начали решать вопрос с визами: нужно было срочно заполнить анкеты, собрать документы, отвезти паспорта.

Все происходило в невероятно сжатые сроки. Министерство, пресс-служба и посольство в Саудовской Аравии сработали очень оперативно – визы, которые обычно оформляют неделями, были готовы буквально за несколько часов. Уже на следующий день, часа в три-четыре дня, мы вылетели. Все было, как говорится, максимально «с колес»: мы отработали и в тот же день вернулись обратно.

– Александр Викторович, вы работаете в составе пула, освещающего деятельность Президента России Владимира Путина. Мы привыкли видеть его через объектив камер – на официальных мероприятиях, в новостных сюжетах, а у вас есть возможность наблюдать его работу в непосредственной близости. Каким он предстает в ваших глазах?

– Я бы не сказал, что у нас есть какой-то особый доступ, ведь мы тоже видим президента в основном в рабочие моменты. Хотя, конечно, бывают ситуации, которые остаются за кадром.

Что можно сказать – сразу чувствуется, что это человек очень волевой, цельный, абсолютно уверенный в правоте своих действий. И этой уверенностью он заражает окружающих – коллег, партнеров. Всегда поражает его глубина знаний и внимание к деталям. Например, на пресс-конференциях, будь то после зарубежных визитов или внутри страны, когда журналисты начинают задавать вопросы на самые разные темы, он отвечает точно, в деталях, приводит цифры, факты. И нередко, даже когда его пресс-секретарь Дмитрий Песков уже пытается завершить встречу, президент сам говорит: «Давайте еще пару вопросов».

Помимо харизмы, у него есть очень сильная энергетика – она буквально наполняет пространство. Это ощущается и в небольшом кабинете, и в огромном зале, как, например, на Валдайском форуме. Видно, как по мере выступления аудитория все больше вовлекается, заряжается этой энергией.

И, конечно, поражает его работоспособность. Один из недавних визитов в Китай – яркий пример. Это была четырехдневная поездка, наша съемочная группа освещала часть маршрута – город Тяньцзинь.

В Тяньцзине у президента помимо масштабных встреч по линии ШОС было семь двусторонних переговоров, а всего за время визита 17 таких встреч! Первый день начался около девяти утра и завершился примерно в час ночи – настоящий марафон публичных выступлений.

Затем была работа в Пекине, после чего он сразу вылетел во Владивосток на Восточный экономический форум, где также выступал и проводил встречи. А уже по пути в Москву заехал в Самару, чтобы посетить одно из предприятий. Это по-настоящему феноменальная трудоспособность!

«Журналистика в США очень мощная, но идеологически окрашенная»

– Вы около 8 лет возглавляли бюро холдинга ВГТРК в Вашингтоне. Расскажите об этом опыте. Чем принципиально отличается работа журналиста в России и США?

– Это была очень интересная и насыщенная работа в зарубежном корпункте – с полным погружением, потому что ты фактически живешь в другой стране, в ее ритме, в ее новостном контексте. Погружаешься в местную среду, узнаешь, как все устроено, буквально в мельчайших деталях. На какое-то время даже чувствуешь себя иммигрантом, но при этом, конечно, не теряешь связи с Родиной.

Что касается журналистики, то она там действительно мощная – и телевизионная, и печатная, с устоявшимися традициями. Но при этом очень партийная, я бы сказал – идеологически окрашенная. Это хорошо видно на примере крупных телеканалов.

Включаешь вечером CNN – продемократический канал. Показывают репортаж о визите президента страны куда-либо. Если это президент-демократ, то подача будет восторженной: успешный визит, достигнуты важные договоренности, звучат мнения экспертов, которые подтверждают этот успех.

Потом включаешь их конкурентов: Fox News, республиканский канал – и видишь совершенно другую картину. Те же факты, та же поездка, но трактовка диаметрально противоположная. Все сделано столь же профессионально: четкие формулировки, убедительная аргументация, но с абсолютно иным смыслом. Иногда возникало ощущение биполярного расстройства, что событие одно, а освещается оно абсолютно по-разному.

Таковы их реалии, в которых они уже давно существуют. И это не проходит бесследно: по последним данным, уровень доверия американцев к СМИ снизился примерно до 28%. Люди все меньше верят традиционным медиа, и их место постепенно занимают блогеры, стримеры, подкастеры.

Из-за этого возникает ситуация некоего раздвоения. Например, человек, придерживающийся республиканских взглядов, просто не включает демократический канал – и наоборот. В итоге общество живет в двух медиареальностях, которые почти не пересекаются.

Схожая ситуация наблюдается и в соцсетях: алгоритмы подстраиваются под предпочтения пользователя, предлагая контент, который подтверждает его уже существующие взгляды. Соответственно, если он встал на путь условных «плоскоземельщиков», то алгоритмы сделают всё для того, чтобы он утвердился в этих убеждениях. В этом и есть проблема.

Интервью с отцом Сноудена, выборы в США и восстание в Ливии

– Давайте вернемся к историям. Учитывая ваш большой международный опыт – насколько я знаю, вы освещали выборы в США, саммит в Париже, события в Ливии, – какие из этих поездок запомнились вам больше всего? Может быть, это был какой-то особенный сюжет, необычная ситуация или человек, которого вы встретили и который оставил сильное впечатление?

– Пожалуй, если говорить о событиях, связанных с США, больше всего запомнилась история с Эдвардом Сноуденом – его разоблачения и последующий побег. Это было действительно что-то невероятное. Да, у многих были подозрения, что существует система слежки, но тех, кто утверждал, что она тотальная, воспринимали со скептицизмом.

С разоблачениями Сноудена стал понятен весь ее масштаб. Особенно когда стало ясно, что США следят не только за своими гражданами, но и за лидерами союзных стран. Это был эффект разорвавшейся бомбы.

Но его разоблачения – это одна сторона истории, а другая – его драматический побег, попытка где-то укрыться. Тогда, помню, одна за другой страны отказывали ему в убежище. В итоге он неожиданно для себя оказался в России. Месяц – может, полтора до этого он провел в аэропорту в подвешенном состоянии. Дома его ждал чуть ли не электрический стул.

Мы освещали всю эту историю из Америки, нашли его отца и записали интервью с Лоном Сноуденом. Он сидел напротив нас, вот так же, как мы сейчас с вами, и в эфире обратился к Президенту России со словами: «Я прошу вас защитить моего сына».

И, совпадение ли или нет, буквально на следующий день пришла новость: Эдварду Сноудену предоставлено временное убежище в России. Я склонен думать, что мы внесли какой-то вклад в это положительное решение. И сейчас он живет здесь, в России. Насколько я понимаю, у него все хорошо.

Тогда действительно было ощущение, что ты не просто становишься свидетелем какой-то большой истории, а немножечко даже участвуешь в этом.

Что касается саммита в Париже – это была первая и последняя встреча нашего президента с Владимиром Зеленским в рамках нормандского формата. И она, к сожалению, ничем не завершилась. Уже тогда стало очевидно: несмотря на все надежды, связанные с его приходом, и обещания положить конец боевым действиям на Донбассе ситуация продолжала ухудшаться. Ожидания, которые связывались с Зеленским, полностью не оправдались.

Ливия – это была горячая точка (восстание в Бенгази и удары НАТО по правительственным силам, – прим. Т-и). И именно там, с моим небольшим опытом военного корреспондента, я впервые ощутил, насколько эта работа увлекает. Она невероятно опасная – и именно этим в том числе притягивает. Но в какой-то момент я понял: да, я могу работать в подобных условиях, но все же мой основной профиль – политические и дипломатические темы, международная журналистика.

Если говорить о выборах в США в 2017 году – да, это была невероятная победа Дональда Трампа. Все были шокированы тем, что он пришел к власти, ведь опросы говорили обратное. Но, находясь там и освещая предвыборные мероприятия, чувствовалась очень большая энергетика и подъем, связанный с его кампанией.

Сработал такой эффект, когда люди дают тот ответ на вопрос, который от них ожидаешь. Учитывая, что Трамп говорил довольно противоречивые вещи, многие люди, включая моих знакомых американцев, не признавались в том, что разделяют его взгляды. Если их спрашивали, они отвечали: «Нет, мы не будем голосовать за Трампа». А потом шли на участки и ставили за него галочку.

Тогда это была действительно феноменальная победа. И сейчас произошло его не менее триумфальное возвращение. Но в 2017-м было ощущение, что происходит глобальный поворот истории.

«Выгорание – несуществующее понятие на телевидении»

– Александр Викторович, помимо журналистской работы вы преподаете в НИУ ВШЭ. Расскажите, как вы пришли к преподаванию и чем для вас важно это направление.

– Я всю жизнь в международной журналистике. В какой-то момент заметил: стали подходить молодые коллеги, спрашивать совета, я тогда понял, что действительно могу им помочь. И так совпало, что в Институте медиа НИУ ВШЭ в тот момент возникла идея создать отдельную специализацию «международная журналистика».

Институт возглавляет Эрнест Мацкявичюс. Мы с ним очень давно работаем вместе в «Вестях». И он предложил мне возглавить это международное направление. Я согласился и совмещаю два вида деятельности – остаюсь политическим обозревателем ВГТРК, но также руковожу специализацией «международная журналистика» в «Вышке».

Здесь я пытаюсь передать студентам свой практический опыт: как работать на международных мероприятиях, как понимать и показывать скрытые смыслы, которые стоят за публичными словами политиков разных стран. Мы также даем студентам знания по политической географии и международным отношениям, готовим их к тому, чтобы они могли легко и уверенно войти в профессию международного журналиста, уже зная многие нюансы и понимая ситуацию.

Надеюсь, у нас это получается – по крайней мере, судя по отзывам, студенты, выбравшие эту специализацию, очень довольны. Кроме того, они изучают второй иностранный язык: это единственная специализация, где студенты приходят с одним языком, а уходят с двумя. Мы этим очень гордимся.

Уже сейчас наши студенты освещают международные мероприятия. А в прошлом году впервые они побывали на итоговой пресс-конференции министра иностранных дел в МИДе. Это тоже предмет нашей гордости.

– У вас есть уникальная возможность видеть работу и молодых журналистов, и плеяды опытных коллег. Как бы вы охарактеризовали уровень подготовки нынешних выпускников вуза? В чем, по вашему мнению, их главное преимущество и, возможно, какой у них главный недостаток?

– Я вообще не склонен ругать молодежь. Они просто другие, но, конечно, все очень разные. Среди моих студентов есть ребята очень активные, любознательные, и с ними работать особенно приятно. Видишь, что те знания и опыт, которые ты передаешь, они используют и месяц за месяцем прогрессируют, совершенствуя свои материалы.

Если говорить о ключевых особенностях, то, наверное, главное – их психологическая ранимость. Например, у меня есть список различных телевизионных терминов, которые студенты, идущие на телевидение, должны знать. И ради шутки я добавил термин «выгорание» с пояснением: «несуществующее понятие на телевидении».

Дело в том, что мы работаем в жестких условиях: прессинг времени, высокая ответственность, иногда мешают обстоятельства – полиция может вмешаться, если, например, забыли бейдж или сняли что-то, что, по их мнению, снимать нельзя. И молодые люди иногда реагируют на такие ситуации слишком эмоционально, что требует работы с их психологической устойчивостью.

Надеюсь, со временем эта устойчивость придет сама или работодатели найдут способы адаптироваться: появятся штатные психологи, дополнительные разгрузочные меры. Игнорировать эту особенность поколения нельзя, придется адаптироваться и молодым, и работодателям. В любом случае новая рабочая сила необходима.

Еще одна особенность – рассеянность внимания. Когда я учился, лекции длились так же полтора часа, и студенты слушали их в тишине. Сейчас же приходится придумывать новые формы вовлечения, чтобы ребята не заскучали.

«ИИ не заменит критическое мышление и экспертизу»

– Еще один вызов, в том числе и для молодых журналистов, – это искусственный интеллект. Сейчас о нем много говорят, порой даже демонизируют. Как вы думаете: ИИ – это просто инструмент или все-таки нечто большее, способное серьезно изменить профессию?

– На мой взгляд, в мире сейчас уже формируется понимание определенных границ в развитии искусственного интеллекта – пока речь идет о системах ограниченного функционала. Сначала была эйфория, а сейчас появляется более трезвое осознание: интеллект может многое, но далеко не всё.

Прежде всего, это очень мощный инструмент, позволяющий автоматизировать рутинную работу. Например, мы используем ИИ для расшифровки больших интервью. Если раньше нужен был человек, который будет сидеть и это все расшифровывать практически в реальном времени, то сейчас программа справляется за 30 секунд – это, безусловно, большой технологический прорыв. А еще видеогенерация, рерайтинг и другие возможности – это все здорово.

Но здесь есть и важная проблема: чтобы получить осмысленный результат, человек должен сначала сам чему-то научиться, чтобы критически оценивать выводы ИИ. Приведу пример: я отправлял на оценку искусственному интеллекту различные студенческие работы и тексты без каких-либо рекомендаций. В большинстве случаев система, настроенная на позитивную оценку, хвалила работы, даже если они были слабые. Когда я указывал на ошибки, ИИ соглашался, признавал слабые места.

Использование ИИ можно сравнить с походом в спортзал. То есть формально ты пришел, но робот поднимает штангу за тебя. Прокачал ли ты скиллы, натренировал ли мышцы? Нет. Поэтому в университетах выступают за ограниченное использование ИИ, соблюдение академической честности: если искусственный интеллект используется, это должно быть отмечено.

Мой основной месседж такой: пользоваться технологиями нужно, и странно вообще-то этого не делать. Но нельзя подменять им критическое мышление и экспертизу. Я рекомендую студентам создавать свой собственный творческий продукт. Использовать новые технологии можно – например, для обработки материала, создания карточек или подсказок, но нельзя подменять ими собственный интеллект, тем более что их главная задача на этом этапе – учиться.

Для профессионалов, которые уже работают, ИИ можно использовать, но осторожно: ошибки, особенно в журналистике с многомиллионной аудиторией, могут дорого стоить. Часто проверка результатов ИИ занимает даже больше времени, чем если бы все сделал сам, поэтому важно оценивать риски и подходить к технологии осознанно.

«Влияние региональной компоненты в федеральных сюжетах растет»

– На пленарной сессии конкурса «Многоликая Россия» вы говорили об особенностях освещения региональной повестки в федеральных медиа. На ваш взгляд, какую роль регионы играют в формировании федеральной повестки?

– Влияние региональной компоненты на федеральные сюжеты растет день ото дня, месяц к месяцу. Я бы сказал, что сегодня во многих федеральных темах сюжеты просто немыслимы без региональной составляющей: когда мы поднимаем какую-то проблему, всегда стараемся придать ей общероссийское звучание. Если тема появляется в федеральном СМИ, значит, она актуальна для многих регионов. С какими сложностями сталкиваются, например, в Калининграде, на Камчатке, в Татарстане – это все интересно и добавляет материалу объем, зрелищность и смысл.

Региональная специфика очень интересна, начиная от погодных аномалий: в Якутии солнечно и тепло, а в Сочи выпал снег – такие истории становятся отдельной рубрикой. Или выборы: бюллетени доставляют на оленях, вертолетах, рыбакам и шахтерам – это все интересно, и не освещать было бы глупо.

Зрители ждут насыщенных материалов, а роль корреспондента на месте значительно выросла. Именно у нас на канале «Россия-1» директор службы информации «Вестей» Игорь Кожевин предложил делать большие составные сюжеты, между собой мы их стали называть «матрёшки». В них вместе с федеральным автором представлена работа региональных корреспондентов с места – их стендапы, интервью, наблюдения, детали, это обогащает материал. Иногда сюжет создают даже три или четыре автора одновременно, что делает материл максимально насыщенным и развернутым.

И еще здесь интересно, что влияние региональных СМИ растет в том числе благодаря соцсетям: иногда тема становится федеральной именно благодаря вирусному видео из небольшого города или села. Для полноценного сюжета этого мало: нужно обогатить материал деталями, показать место события, реакции местных властей, людей, и тут важен корреспондент на месте.

Если нет возможности доехать, мы просим местных жителей снять видео – показать школу, дом, героя истории. Так обычные люди становятся собкорами: снимают, задают вопросы, выступают в кадре. Это отличная возможность, которой мы активно пользуемся.

– Конкурс «Многоликая Россия» – как вы считаете, насколько важны и нужны подобные мероприятия? И, конечно, хотелось бы услышать вашу оценку: вы наверняка знакомились с представленными работами, насколько они сильные?

– Работы, представленные на конкурс, меня потрясли. Они очень профессиональные, разнообразные и по форматам, и по содержанию и при этом очень душевные. Видно, что люди создавали их с глубоким пониманием важности темы. В очередной раз удивляешься, насколько наша страна действительно разнообразна.

Лучшего названия для конкурса, пожалуй, и не придумать – «Многоликая Россия». Внешне похожие города, улицы, школы создают впечатление единой картины, но стоит посмотреть репортаж, и тут люди начинают говорить на совершенно незнакомом тебе языке. Причем это не один язык, а десятки.

И это, конечно, поражает, насколько у нас страна разнообразная, насколько интересные люди, традиции, культура. Конечно, такой конкурс вносит очень большой вклад в чувство единения страны и сохранении национального колорита.

Особо хочется отметить роль властей Республики Татарстан и агентства «Татмедиа» в организации и развитии конкурса. В этом году он проводился уже в шестнадцатый раз, и с каждым годом растет число участников, призовой фонд и масштаб мероприятия. Благодарю республиканские власти и агентство за столь внимательное и трепетное отношение к конкурсу. Казань, как всегда, встретила участников радушно и гостеприимно, все гости остались под впечатлением.

Символично, что конкурс проходит именно в Казани: город во многом является олицетворением многоликой России. Хочется поздравить победителей еще раз и пожелать конкурсу дальнейшего развития, чтобы к нему подключалось все больше регионов, появлялись новые работы, а масштаб и значимость конкурса продолжали расти.

«Что еще можно провести в Казани? Например, Олимпиаду»

– Вы наверняка не раз бывали в Казани в рабочих поездках. Как вам город? Что особенно интересного для себя отметили?

– В Казани я, конечно, не впервые, и каждый раз город приятно удивляет: он развивается, появляются новые объекты. Буквально вчера мы осмотрели новое здание национального театра им. Г. Камала. Это, безусловно, проект мирового уровня. Я думаю, любая столица мира могла бы позавидовать Казани и хотела бы иметь у себя такой театр.

Город действительно бурно развивается: каждый раз появляются новые объекты. Казань в этом смысле – город мирового уровня. Очередное подтверждение тому – проведение саммита BRICS, который мы тоже освещали в президентском пуле.

С коллегами – участниками «Многоликой России» – мы недавно обсуждали, какие еще крупные события можно провести в Казани, что еще можно организовать масштабнее, чем саммит BRICS. Например, приходила мысль о проведении Олимпиады.

С точки зрения массовости – да, Олимпиада – глобальное событие, но если говорить о политическом влиянии, то саммит BRICS собрал более 30 глав государств. Это даже больше, чем на саммите «Большой двадцатки», где участвуют 20 стран и представители международной организации – Европейского Союза.

Безусловно, впереди у города будут новые масштабные события. Желаю Казани и Татарстану успехов в проведении различных международных мероприятий. Очень приятно видеть, что в нашей стране развиваются регионы и города, и давно ушли те времена, когда все концентрировалось только в Москве и Петербурге.