«На счастье мы вышли сразу к самолету»: поисковики соберут Пе-2 из частей 71 боевых машин

«Крылья Татарстана» – проект по восстановлению самолета Пе-2 из фрагментов и обломков погибших в Великую Отечественную войну настоящих боевых машин. Выполняет его молодежная организация «Объединение «Отечество» РТ при поддержке Министерства по делам молодежи РТ, Правительства Татарстана и ПАО «Татнефть».

О том, как разыскивают погибшие самолеты, «Татар-информу» рассказал управляющий делами Региональной общественной молодежной организации «Объединение «Отечество» РТ Илья Прокофьев.

«Мало кто сейчас знает историю, да и не хотят ее знать»

Все, что нам попадается из интересных находок в поисковых экспедициях, стараемся забрать с собой для музея. Есть находки, которые вышли на поверхность при размывании берегов Волги. Часть предметов дарит местное население в экспедициях при общении. Из поездок в Белоруссию многие вещи для нашего музея привезли. Там война была с 1941-го по 1944-й. Много чего с того времени осталось.

В одном из поселений обратились за помощью к председателю сельсовета – нужны были доски для работы. Вместе с ним зашли в один из заброшенных домов. По закону, если наследников нет, дом выставляется на продажу. Если его в течение года никто не купил, дом сносится, а участок полностью вспахивается.

Осмотрелись, а там ящики с немецкими надписями времен Великой Отечественной войны. Шинель, наушники от рации и многое другое. Говорим: «Можно забрать для музея?» Спасибо огромное ему, разрешил. Мы это все в музей привезли.

Такие находки – это не попутная работа, а прежде всего переживание за сохранение нашей истории и желание донести ее до народа в виде экспонатов. В наш музей приходит много народу – школьники, студенты, да и взрослые уже люди. Информация распространяется в основном через наши соцсети, через знакомых.

Увы, мало кто из людей сейчас толком знает историю. Мало того, особенно и не хотят ее знать. А когда сюда приходят, для них это как исторический ликбез. Мы же тут собираем по крупицам документы, фотографии, в архивах много времени проводим. Взять военную Казань. Казалось бы, все известно и описано, но и тут есть белые пятна.

Например, когда расследовалась катастрофа, в которой погиб авиаконструктор, создатель самого массового отечественного бомбардировщика времен Великой Отечественной войны Пе-2 Владимир Петляков, государственная комиссия, казалось бы, все выяснила. Подробности, причины, почему это случилось. Тогда, по итогам расследования, ни один из причастных к этому событию в реальности не пострадал. Все было списано на стечение обстоятельств.

Единственный человек, который как-то косвенно понес ответственность в процессе расследования, – это военпред завода, принимавший эту машину – серийную «пешку», которая упала, едва вылетев из Казани.

Его отправили на фронт. Прошел всю войну. Был техником звена, потом эскадрильи, вернулся весь в наградах. Интересна личность этого человека. Он – болгарин. Сын одного из видных членов коммунистической партии Болгарии. После войны, вернувшись, стал министром обороны этой страны.

«Мы уже привезли в Казань фрагменты 71 самолета»

В 2016-м мы начали проект «Крылья Татарстана». Наша задача была восстановить самолет Пе-2 с максимальным использованием оригинальных частей. Можно считать, что из экспедиций привезли уже 80% оригинальных деталей для воссоздания Пе-2. На данный момент в Казань мы доставили фрагменты 71 самолета. Причем они отличаются друг от друга по размерам.

Есть достаточно большие части фюзеляжа. Бывает, что с одного самолета запчастей получается маленькая коробочка с кусочками приборов и больше с него взять нечего. Он, например, упал на каменную сопку, на один из островов Финского залива. Там вроде и много запчастей, но таких, которые можно потом использовать, практически нет.

А бывает, например, как из крайней нашей экспедиции. Привезли три прицепа фрагментов. Случалось ведь, самолет на планировании падал. Помялся немного, но в принципе целехонький. Поднял его, отрихтовал, состыковал и собрал. Но таких сейчас нет.

У нас есть фотографии момента, когда в 1983 году доставали почти целый самолет Пе-2 из Немана. Как поднимаем? Это зависит от многих обстоятельств.

Например, два самолета, которые нашли в районе Варзуги, лежали практически на поверхности. Они потерпели крушение в такое время года, когда там лежал снег. Болота были промерзшие. Самолеты рассыпались от удара о поверхность в радиусе ста метров фрагментами. Так и лежали.

Если говорить о причинах падения, то их не сбили. Плохие метеоусловия. Попали в снежный заряд. Полностью потеряли видимость. Попытались снизиться и ударились об землю. Причем там экипажи были не штатные. Не просто летчик и стрелок-наблюдатель. Вместе с ними находились и техники. В первом самолете на Бабозере – четыре человека, на Мельничном ручье – пять человек: два техника и военком третьей эскадрильи.

По части сохранности фрагментов многое еще зависит от траектории падения самолета. Если самолет не планирует, а отвесно падает, понятно, что там ничего не остается. Мы поднимали и другие самолеты. Помню, Ил-2 поднимали с глубины в семь метров. Летчика достали, а на двигатель уже сил не хватило.

Если самолет деревянный, от него может остаться один распредвал от мотора. Это только звучит глобально – самолет нашли. Вот Александр Коноплев рассказывал, как он приехал на свой первый самолет. Пришли на место падения, говорит, смотрит и понять не может – где самолет-то?

Перед ним воронка какая-то, внизу кусочки дюрали и больше ничего нет. В болоте материал лучше сохраняется. Во-первых, ввиду труднодоступности места для любителей цветмета. До таких самолетов надо еще добраться. А на такие подвиги далеко не все готовы. На них натыкаются грибники, те, кто по ягоды пришел, и понятно, что обратно с собой кусок железа они не потащат.

«Директор музея Поморской истории взял карту, поставил палец: “Вот здесь он лежит”»

С Пе-3, это модификация Пе-2, из состава 95-го истребительного авиационного полка Особой морской авиагруппы ВВС ВМФ интересная история получилась. Место падения зафиксировано на фотографиях, которые с 80-х годов остались. Видно, что фрагменты хорошо сохранились. Большие и масштабные. Мы загорелись найти это место.

Сначала благодаря нашим друзьям из Мурманска мы нашли другой самолет. Они показали нам место его падения на Бабозере. Ходили с приключениями. Несколькими экспедициями. В сопровождении медведей. С поломками гусеничного вездехода «Арго» и доставкой запчастей вертолетом.

Кстати, тогда мы полностью этот самолет не отработали, надеемся вернуться.

В процессе работы узнали, что в районе Мельничного ручья лежит еще самолет, но никто из местных не мог показать место. Сколько общались, говорят: «Да-да, слышали», – и все. Место глухое, туда никто не ходит.

И вот в марте прошлого года, когда работали на Бабозере, одна работница местного Дома культуры нам посоветовала: «Вы подойдите к нашему директору музея Поморской истории и культуры Петру Прокопьевичу Заборщикову».

Мы на снегоходы – больше туда ни на чем не доедешь, – и к нему. Он нас встретил, сели за стол. К слову, Петру Прокопьевичу за 80 лет уже.

Спрашиваем, отвечает: «Конечно, знаю это место. Был там неоднократно. Но, сами понимаете, сейчас я с вами не ходок. Карта есть? Нет? Сейчас свою дам». Петр Прокопьевич вытащил карту, поставил палец: «Вот здесь он лежит».

Я карту с его точкой на фотоаппарат снял. Начали разрабатывать. Совмещали карту со снимками спутниковой карты и обнаружили аномалию. Видно, что в болоте есть какие-то неприродные белые пятна. Правда, один раз мы так накалывались уже, когда приняли за детали отражение воды. Но те были не такими. И главное, точка указывала именно на это болото.

В прошлом июне решили на всякий случай туда приехать в экспедицию. У нас вся жизнь такая – на всякий случай (улыбается). Айда, поехали, а там посмотрим. От населенного пункта до указанного места по прямой 11 километров получается. Но с учетом объезда всех болот, рек, ручьев и прочих труднопроходимых мест выходило около двадцати.

На наше счастье мы вышли сразу прямо к самолету. Радости, конечно, не было предела. Мы там отработали почти сутки на волне этой радостной эйфории. После того как нашли останки и личные вещи воентехника первого ранга Бройтмана, поступило предложение перекусить. Костер разожгли, глянули на часы – три ночи. То есть мы даже не заметили, как в ночь ушли. Палатки поставили, отдохнули. В тот раз мы смогли вывезти только часть кабины стрелка-наблюдателя. Кусок центроплана.

«В 90-е американцы платили за упавшие самолеты, и началось пиратство»

О том, как восстанавливают упавшие самолеты времен Великой Отечественной войны, агентству рассказал председатель совета Региональной общественной молодежной организации «Объединение «Отечество» РТ Александр Коноплев.

На поисковой работе сильно сказались 90-е. После публикаций в «Технике молодежи», что все упавшие самолеты стоят денег и американцы готовы платить их, в том числе за советские самолеты, пошла волна «пиратства». Народ на тракторах, гусеничных вездеходах ГТС ездил, вытаскивал неплохие экземпляры, и все заканчивалось продажей за границу или сдачей на металлолом.

Если, к примеру, говорить о Пе-2, который достали в 1989 году в Мурманской области, он целиком ушел в Норвегию. Сейчас в Праге лежит фрагментами. Они его пока так и не восстановили. Вывозили самолеты из страны по-разному. В основном оформляли как металлолом. Много ушло. Те, что летают, в основном новоделы. Оригинальных запчастей в них по минимуму. Очень тяжело поднять в воздух самолет, который пролежал столько времени в земле или болоте.

И надо понимать, что даже при благополучной вынужденной посадке все равно происходил динамический удар, что сильно отражалось прежде всего на двигателе. Мы же разбираем моторы. Малейшая микротрещина, и все. На каждую деталь нужно получить сертификат о том, что ее можно использовать в авиации. Это очень трудный процесс.

Мы вот хотим один двигатель завести, но его же никто не допустит к полету – развалится. А развалится – это уголовная статья. Так, чисто из интереса, будет или не будет работать.

«Как бы смешно это ни звучало, но в 21-м веке нет технологий века 20-го»

На данный момент у нас процентов на 80 уже есть детали для сборки Пе-2 в рамках проекта «Крылья Татарстана». Но надо понимать, что это еще только материал. Грубо говоря, куски самолета. Где-то есть более-менее целые, где-то деформированные, битые. Все это еще будет разбираться до последней клепки.

Я вот занимался креслом пилота. С одной стороны, мы его из болота в относительно хорошем состоянии достали, но если его не отреставрировать, то через десяток лет его все равно съест коррозия. Дюраль тоже ей подвержена. И поэтому все до последней гайки нужно разбирать, обрабатывать и заново собирать. И так с каждой деталью. Если какой-то элемент не будешь разбирать, а оставишь его в таком виде, в котором его привезли из леса, очень быстро его потеряем.

Пока мы все собираем на винтах. Сначала все детали надо подогнать. Где-то досверлить. Переклепывать у нас на данный момент нет технологических возможностей. Нет консоли такого размера и оборудования. Пока еще не нашли задний левый лонжерон. Хотя это, по идее, самая сохраняемая часть при падении самолета. Думаю, что придется делать ее с нуля, из правого лонжерона. В этом случае отверстия крепежа не подходят, но мы надеемся, что все-таки они как-то зацепятся.

В этот раз привезли два двигателя. Много деталей, из которых надеемся собрать хотя бы один. По мелочи надо, конечно, добирать, но основные детали уже есть и можно приступать к сборке. Понятно, что к такому делу хорошо было бы привлечь заводские мощности. Сотрудничаем с Казанским авиационным заводом имени Горбунова (КАПО). В планах еще и с Казанским моторостроительным производственным объединением работать вместе.

Я думаю, это будет взаимовыгодное сотрудничество. Для их музея у нас тоже есть интересные экспонаты. Мы из Карелии привезли мотор. Собран в годы войны в Казани на 16-м моторостроительном заводе. Он у нас пока в разобранном виде.

Когда разбирали, смотрим, на подшипнике из моторной группы электрокарандашом кто-то из рабочих завода сделал надпись: «Смерть фашистским гадам. 1 февраля 1944 года». Этот рабочий прекрасно понимал, что вот этот подшипник и надпись на нем, по большому счету, никто не увидит. Ну, может быть, только техник при переборке двигателя, если подойдет время для замены этой детали. И то не факт, потому что самолет могли сбить. Это такой непоказной порыв его души и патриотизма. Не для того, чтобы это кто-то увидел и оценил. Лично для себя. Это его внутренняя потребность быть причастным к делу приближения великой Победы. Такой был несгибаемый дух у людей.

Есть идея передать этот двигатель в музей объединения. Может быть, они нам по реконструкции моторов могли бы помогать. С КАПО тоже так начинали работать. Сначала начали дружить с заводским музеем. Тоже двигатель им передали. Всю архивную библиотеку у них проштудировали. Встречались с замом по производству. Руководство нам помогло с заклепками, еще с кое-какими моментами.

Но, честно говоря, для завода организовать полноценные работы по реставрации Пе-2 – почти невыполнимая задача. У них сейчас другой, современный подход к производственному процессу. Нет нужных оснасток. Единственное, что там для нас интересно, – это клепальщики. Они профессионалы, и здесь их помощь при сборке была бы бесценна.

В марте, по предварительной договоренности, мы привезли им фрагменты хвостового оперения Пе-2 для того, чтобы они прикинули, смогут ли чем-то помочь в восстановлении.

Заехали в цех, они там стол подготовили. Все на него разложили, оглянулись, смотрим, а мы стоим как раз под хвостовой частью современной машины ТУ-160. Символичный момент. Жаль, фотографировать запрещено. Был бы эпичный снимок. Но понятно, что насладились только чисто визуально.

Когда мы им выложили на стол шайбы с хвоста «пешки», молодежь собралась вокруг. Смотрят, удивляются: «Что это? Это настоящее? Это летало?» У мужиков постарше, вместе с замначальника цеха, уже деловой подход, как к исторической реликвии. Сразу начали прикидывать, как и что надо будет делать.

Приходил генеральный директор, посмотрел, у него тоже интерес появился. На данный момент, я так понимаю, идет решение организационных моментов. Какие рабочие, на каких условиях и когда этим будут заниматься. Так что с заводом контакт есть, но пока без особых подвижек. И не потому, что они не хотят. Это технически действительно очень сложный процесс. Как бы смешно это ни звучало, но в 21-м веке нет технологий века 20-го.

Нужно изготавливать заново специальные штапеля для сборки. Для клепки изгибов дюрали делается специальная деревянная оснастка. И так под каждую деталь. Это штучный экземпляр и эксклюзивная работа. Не производственный конвейер. По сути, даже сам оснастка выйдет дороже, чем кусок дюрали, выгнутый на этой оснастке.

Так что проблем с воссозданием точной копии самолета Пе-2, который производили в Казани во время Великой Отечественной войны, еще очень много. Нет ангара, где можно самолет собирать, специалистов пока нет, непонятен источник финансирования. Но главное, есть цель и желание, которое не исчезает, несмотря на все, казалось бы, непреодолимые трудности.