Наиль ЛАТЫПОВ: «Индустрия банкротства обслуживает сама себя»
В Татарстане создается новый координирующий орган – Комиссия по антикризисному управлению при Кабинете Министров РТ. Эта структура призвана повысить эффективность взаимодействия органов власти и других организаций при проведении процедур финансового оздоровления и банкротства предприятий. Ожидается, что комиссия отчасти компенсирует государству потерю специализированного органа, работавшего в данной сфере до административной реформы 2004 года. Корреспондент агентства «Татар-информ» встретился с одним из инициаторов нововведения - первым заместителем Арбитражного суда Татарстана Наилем Латыповым.
Наиль Анверович, насколько остро стоял вопрос о необходимости создания Комиссии по антикризисному управлению в республике? Как ситуация в этой сфере отражается на работе Арбитражного суда РТ?
Н.Л.: Для описания ситуации достаточно привести отчетные данные, которые мы подготовили по итогам деятельности за полугодие. Остаток неоконченных, то есть находящихся в производстве дел о признании предприятий несостоятельными в начале года составлял 1332. Следует иметь ввиду, что «банкротские» дела рассматриваются не по общим правилам, как гражданские или налоговые споры (там есть сжатые сроки по 2 или 3 месяца), а имеют иные периоды и процедуры. Вначале мы проверяем обоснованность требований к должнику, потом вводим процедуру наблюдения, по ее результатам принимаем решение о начале оздоровительных процедур (финансовое оздоровление или внешнее управление) или же о введении конкурсного управления, когда уже непосредственно осуществляется ликвидация предприятия, распродажа активов и удовлетворяются требования кредиторов. Длительность этих процедур большая: наблюдение – до 6 месяцев, конкурсное производство – до года и более, внешнее управление – также год и более (в случае продления). За первое полугодие к нам поступило 1176 заявлений о признании предприятий банкротами. Из них 350 подали сами должники, которые не в состоянии оплатить свои финансовые обязательства, 188 заявлений исходило от кредиторов, долг перед которыми не покрывается более 3 месяцев, 638 заявлений поступило от уполномоченного органа государства – налоговых инспекций. Как правило, последние ходатайствуют о признании банкротами так называемых «отсутствующих должников» – предприятий, которые фактически не осуществляют деятельность, но числятся в государственном реестре и имеют задолженность по уплате налогов. Такие организации просто так ликвидировать нельзя, а только через процедуру банкротства, инициированную налоговиками. Кстати, государство даже предусматривает выделение определенных денежных средств из бюджета на эти цели. Если говорить о структуре потенциальных банкротов, то из 1176 заявлений 300 подано в отношении сельскохозяйственных организаций, на которых в последнее время приходится очень большой процент, 24 – в отношении крестьянско-фермерских хозяйств, 12 – о признании банкротами индивидуальных предпринимателей, 64 – ликвидированных и 538 – отсутствующих должников.
В отчетном периоде принято к производству 1009 дел, по 269 завершено производство. Следует отметить, что ни по одному из них не вводилась процедура финансового оздоровления. В частности, в 153 случаях было завершено конкурсное производство с ликвидацией этого предприятия и исключением его из госреестра, по 96 делам прекращено производство, 9 раз мы отказывались признавать должника банкротом, 11 заявлений оставили без рассмотрения. Отказы бывают, как правило, по тем делам, в ходе рассмотрения которых выясняется, что долги не возвращаются кредитору не из-за отсутствия денег, а по другим основаниям. Зачастую должник при возникновении угрозы введения процедуры банкротства тут же изыскивает средства и рассчитывается с кредитором. В этом случае мы либо прекращаем производство по делу, либо отказываем признавать должника банкротом. В итоге на 1 июля мы имели в остатке 2072 дела – цифра немалая. Большое количество, конечное, связано с теми же «отсутствующими должниками», но много и реально работающих предприятий, у которых много долгов.
Как шла работа по созданию специальной комиссии и чем конкретно она будет заниматься?
Н.Л.: Инициаторами рассмотрения этой темы как проблемы государственного масштаба выступил Арбитражный суд республики. Еще в начале года мы подготовили большую аналитическую справку о состоянии дел в сфере банкротства предприятий, направили ее Президенту Татарстана, Премьер-министру и в Государственный Совет. Как видите, реакция последовала. Было поручение Президента Кабинету Министров РТ оперативно разобраться в ситуации, после чего Министерство экономики и промышленности провело несколько рабочих совещаний. Принятые решения были вынесены для обсуждения на заседание Президиума Правительства РТ, состоявшееся в июле. Рустам Минниханов охарактеризовал ситуацию в сфере антикризисного управления как «довольно плачевную». Члены Президиума вначале хотели назвать комиссию межведомственной, однако в итоге остановились на просто «комиссии», так как она будет работать не только с государственными органами. Сейчас в Минэкономпроме отрабатываются последние вопросы по составлению регламента взаимодействия госорганов и арбитражных управляющих при проведении процедур банкротства. Единственное, чего хотелось бы пожелать, чтобы комиссия не подменяла органы власти, предусмотренные законодательством о несостоятельности и банкротстве, то есть уполномоченный орган (налоговую службу) и регулирующий орган (федеральную регистрационную службу). Комиссия, в первую очередь, должна отслеживать соблюдение законодательства о банкротстве в республике и при выявлении нарушений немедленно сообщать в соответствующие структуры. Она хоть и является как бы искусственно придуманным надстроечным органом, но польза от нее в любом случае должна быть, поскольку до последнего времени у нас в республике не проводилось абсолютно никакой целенаправленной работы в сфере банкротства предприятий. Если до 2004 существовала специальная федеральная служба по банкротству, которая все равно хоть что-то делала, то после передачи ее функций уполномоченному и регулирующему органу эта работа приостановилась. На первом этапе это было неизбежно, необходимо было время, чтобы наладить работу, однако впоследствии все это затянулось, поэтому мы и вышли с идеей.
На заседании Президиума Кабинета министров я приводил цифры, что по 202 делам, которые мы завершили в 2005 году конкурсным производством, требования очередников третьей очереди, куда входит и государство, составляли в совокупности 1,5 млрд. рублей. (Доля первой и второй очереди – зарплат, пенсий и пособий, как правило, в общей массе незначительна и составляет 5-10 процентов, а чаще вообще долгов по ним не бывает). По результатам конкурсных производств кредиторы получили лишь 60 миллионов рублей или чуть более 3 процентов. В то же время расходы на ведение процедур банкротства составили 600 млн. рублей, в том числе 40 миллионов пошло на вознаграждение арбитражных управляющих. Я бы не сказал, конечное, что из «пушки по воробьям» - арбитражные управляющие ведь где-то нашли эти 660 миллионов: собрали имущество должников, распродали его на конкурсах и торгах, сформировали конкурсную массу, возместили свои расходы и разделили остаток среди кредиторов. Но подавляющая часть средств ушла на зарплату арбитражных управляющих, на оплату услуг многочисленных его помощников, юристов, проведение торгов, оценку имущества и т.д.
С чем вы связываете слабую эффективность проводимой арбитражными управляющими работы?
Н.Л.: Мы специальное исследование провели для выявления причин увеличения текущих расходов. В результате, к примеру, выяснили, что у одного из арбитражных управляющих в производстве находилось одновременно 43 дела. Следует отметить, что дела о банкротстве состоят из 15-20, 30, 40 иногда и 100 томов. Но нельзя же физически одному человеку 43 предприятия вести, поэтому у него был штат помощников и юристов, за которыми были закреплены те или иные предприятия. Все эти зарплаты и вознаграждения оплачиваются из конкурсной массы, включаются в текущие расходы и выплачиваются, кстати, вне очереди. Таким путем и расходятся все эти деньги, то есть индустрия банкротства обслуживает сама себя. Эта ситуация очень нас насторожила и мы продолжим ее изучение.
Еще один момент. Как я уже говорил, есть определенные сроки проведения антикризисных процедур, но существует возможность их продления через арбитражный суд по обращению собрания кредиторов или арбитражного управляющего. Вот прошел год, арбитражному управляющему предусмотрели вознаграждение определенное, скажем, как правило, в последнее время оно составляло 10 тысяч рублей, (бывает и 20 тысяч, бывает и 2 миллиона ежемесячно – все зависит от предприятия, объема работы и так далее). Он получает этот стабильный заработок, работу может быть и не делает или делает не вовремя. Задача его – разобраться с дебиторской и кредиторской задолженностью, отыскать имущество предприятия, находящееся на стороне, например, переданное в аренду, забрать его, продать и включить в конкурсную массу. Арбитражный управляющий заявляет о том, что нашел какие-то активы должника не на первом-втором месяце проведения конкурсного управления, а на 9, 10 или 11-м и предъявляет соответствующий иск в арбитражный суд. Потом на собрании кредиторов он говорит, что у нас есть какое-то имущество, которое можно отыскать, включить в конкурсную массу, а потом мы все вам раздадим. Естественно, собрание кредиторов ходатайствует о продлении конкурсного производства. Суд еще раз продлевает процедуру на полгода, он опять полгода вознаграждение получает и так далее – до бесконечности может это происходить. Возникает вопрос - почему ты это имущество не обнаружил в начале первого года, а начинаешь активно «находить» в конце этого срока? То есть имеются элементы злоупотребления. Мы ведем справку с 1998 года, судя по которой можно, например, сказать, что по состоянию на 1 января у арбитражного управляющего Зарифуллина из казанской гильдии было 7 дел с нарушенными сроками, конкурсное производство по которым инициировано 2000-2003 годах. У него наблюдается и геогафический разброс дел - 3 предприятия находится в Челнах, по одному - в Рыбнослободском районе, Нижнекамске, Буинске и Казани. Ему надо везде успевать, но руки не доходят, видимо, вот дела и тянутся. Я могу назвать на память еще несколько фамилий, у кого просрочено по 6-7 лет. И суд в данной ситуации не вправе отказать в продлении, так как есть законное основание. У меня претензии к арбитражным управляющим, которые иски предъявляют в конце установленного срока. Они вызывают может быть и не совсем обоснованное подозрение, что делают это умышленно с целью дольше оставаться конкурсным управляющим и получать вознаграждение. Эти вещи как раз должны отслеживать и уполномоченный орган, и, самое главное, регулирующий орган, поставленный для контроля. У Федеральной регистрационной службы есть полномочия по контролю не только за арбитражным управляющим, но и за саморегулируемой организацией (СРО).
В чем вы видите основную задачу государственных органов и СРО в сфере регулирования негативных процессов?
Н.Л.: Начну с последних. В самом названии «саморегулируемой организации» заложен ответ - это некоммерческое партнерство, которое объединяет арбитражных управляющих, обладающих статусом индивидуальных предпринимателей, и они должны работать по тем правилам, которые СРО устанавливает, естественно в пределах законодательства. Таким образом, СРО должно работать и контролировать своих членов. Для того чтобы это не превратилось в «контролирование самих себя», государство придумало регулирующий орган, функции которого отданы ФРС. ФРС должна контролировать деятельность всего СРО. Если СРО не контролирует своих членов, то ФРС может применить к ней санкции вплоть до исключения через суд из государственного реестра СРО. Таких случаев я еще не знаю. Если арбитражный управляющий неоднократно нарушает свои обязанности, то ФРС может обратиться в суд о его дисквалификации. У нас за последние годы было только 2-3 таких случая, т.е. этими полномочиями тоже не пользуются. По старому закону до 2002 года арбитражный суд сам мог возбудить дело об устранении «плохого» управляющего. Сейчас такого права нет, что, на мой взгляд, правильно с законодательной точки зрения. Главная задача – наведение порядка в этой сфере: каждый государственный орган должен в полном объеме осуществлять те функции, которые закреплены за ним законом. Как бы не критиковали закон «о несостоятельности и банкротстве», в нем прописано достаточно полномочий и для регулирующего органа, и для уполномоченного. Надеюсь, общими усилиями сдвинем ситуацию с мертвой точки, и какие-то изменения в результате будут.
Хотелось бы отметить парадоксальную вещь, которая порой доводит до абсурда все благие начинания. В Татарстане действует около 15 СРО – не только республиканская гильдия, еще полтора десятка из других регионов страны, которые открывают у нас свои филиалы и представительства. У всех них равные права: и уполномоченный орган, и кредиторы, и должники могут выставлять кандидатуры из различных СРО для назначения на любое наше предприятие. Но зачастую по делам, которые инициирует уполномоченный орган в отношении отсутствующих должников, выдвигаются кандидатуры из СРО, не имеющих даже представительства в нашей республике. Были случаи, когда с Дальнего Востока, предлагали, Северного Кавказа. Представьте, что с Дальнего Востока нам пришлют кандидатуру, он сюда приедет и будет нашего отсутствующего должника банкротить, у которого имущества на 5 тысяч рублей-то нет. Смысл в этом какой, если даже расходы на поездку не окупятся? Мы спрашиваем налоговый орган, они ссылаются на приказ ФНС России и приказ ФРС, которые обязывают при предоставлении кандидатур соблюдать очередность – т.е. не отдавать приоритет той или иной СРО, но это абсурд. Многое абсурдно в нашей стране, когда приказы вышестоящих органов так бездумно исполняются. Понимаю, когда предлагают СРО, у которых есть представительства. На том же заседании Президиума КМ РТ налоговики ставили вопрос, почему арбитражный суд затягивает рассмотрение дел. А происходит это так: мы направляем запрос на Дальний Восток, а они отвечают через месяц или два – у нас нет кандидатуры. По закону в этих случаях мы обращаемся уже в ФРС, который дает кандидатуру из нашей республики. Очень много у нас таких вещей. Я думаю, в этой части мы тоже в ближайшее время наведем порядок.
Может несколько утопический вопрос: нельзя ли государству институт арбитражных управляющих взять в свои руки?
Н.Л.: Думаете, если чиновничий аппарат за это дело возьмется, то порядка больше будет?! Изначально институт СРО задумывался для того, чтобы процедуры банкротства осуществлялось на равных условиях для всех кредиторов. Если раньше по закону долги перед бюджетом удовлетворялись в приоритетном порядке, то сейчас в той же очереди, что и остальные кредиторы. В принципе, это правильно с точки зрения рыночных отношений. Раз равны права, то никто из кредиторов не должен выполнять функции ликвидатора, никому не должен отдаваться приоритет. Поэтому я считаю нормальным, когда совершенно посторонний и нейтральный человек, индивидуальный предприниматель ведет конкурсное управление. Естественно, цель предпринимателя – извлечение максимальной прибыли, вот они иногда и выходят за рамки разумного, тем более закон позволяет. Еще раз можно назвать 2 цифры: 60 миллионов и 600 миллионов, которые показывают, на кого работают арбитражные управляющие – на индустрию, обслуживающую сферу банкротства, вот и все.
Можно ли законодательно ограничить число дел в ведении одного арбитражного управляющего?
Н.Л.: В настоящее время нет. Например, одна из СРО представляет свой список кандидатур: Иванов, Петров, Сидоров и пакет обязательных документов. Мы обязаны по очереди их рассматривать. Если к Иванову нет претензий, судя по предоставленной на него характеристике, мы обязаны его назначить. Критерия такого, чтобы его не выбрать, из-за того, что у него уже есть 40 дел, а у Сидорова - ни одного, закон не прописывает. Мы хотим добиться от СРО, чтобы они сами вели этот мониторинг и не предлагали, по крайней мере, тех, у кого больше 5 предприятий одновременно находится, или если организации неоднородные: одно, например, - сельскохозяйственное, другое – промышленное, третье - торговое. Если однотипные и не отдаленные, скажем, 5 колхозов в одном районе находятся, то почему бы не вести их одновременно? Я считаю, здесь препятствий нет. Кстати, Арбитражный суд России уже предлагал законодательно ограничить количество предприятий, потому что превышение влечет автоматическое увеличение текущих расходов на конкурсное производство.
Мы все говорим о нагрузке арбитражных управляющих. А насколько сами судьи успевают рассматривать эти дела? Не предусмотрено ли увеличение штата Арбитражного суда республики для ускорения работы?
Н.Л.: В Арбитражном суде сегодня делами о банкротстве занимается судебный состав в количестве 8 человек (до июля было 7), а также 8 помощников и 8 специалистов. В целом, в суде вместе с руководством насчитывается 53 судьи. В принципе мы можем решением президиума сформировать состав по банкротствам в количестве 20 человек – нам этого никто не запрещает. Но в этом случае мы отвлечем силы от административных и гражданских дел, которых и так приходится по 100 единиц на каждого человека в месяц. В отношении увеличения штата - вопрос очень актуальный. Нам ежегодно Москва по несколько единиц добавляет. Кроме того, в ближайшее время ожидается увеличение в связи с созданием окружной аппеляционной инстанции в Самаре - у нас она ликвидируется и входящие в нее 7 человек будут распределены по судебному составу первой инстанции – по крайней мере, ни один из них не изъявил желания переезжать в Самару. Думаю, при такой нагрузке, в сферу несостоятельности и банкротства сможем дополнительно выделить до трех человек. Вообще, оптимально, на одного арбитражного судью должно приходиться по 25 дел в месяц, а не 100, как я уже назвал. Поэтому, если существующие 50 человек помножить на 4, то необходимо, чтобы в штате АС РТ насчитывалось порядка двухсот человек. Мы бы с удовольствием их взяли, если бы нашли, где разместить. Вы, наверно, знаете, что в стадии проектирования находится здание нового суда, есть его смета, определено место строительства. Надеемся, что на следующий год мы начнем возводить этот объект. Он рассчитан на 100 судей, там будут созданы все условия для них, и зал заседаний предусмотрен, а то у нас даже зала заседаний нет в этом здании. В целом, в Программу развития судебной системы РФ заложено увеличение штатов арбитражных судов пропорционально росту количества рассматриваемых дел. Президент России эту проблему также хорошо знает и по мере возможности решает.
Материал подготовил Булат Сруров