Олег Морозов о перестройке: «Неумелые эксперименты дорого обходятся человечеству»

Только сильная власть может проводить глубокие реформы

То, что принято называть перестройкой, таковой вовсе не было. Стройка предполагает как минимум план и проект, цель и результат. Ничего этого не было. Было понимание того, от чего хочется отказаться: от излишнего бюрократизма власти, от неэффективных экономических механизмов, «наследия холодной войны», закрытости от мира, отсутствия реальной свободы слова.

Все это лежало на поверхности, и казалось, что это можно исправить простыми административными решениями. Но, как известно, есть закон политики: только сильная и пользующаяся доверием власть может проводить глубокие реформы. В противном случае реформы разрушают саму власть и общество в целом.

СССР был реальным и единственным геополитическим конкурентом США. Вплоть до своего распада он был второй экономикой мира, а по ряду ключевых позиций (космос, судостроение) даже опережал главного конкурента. Но отказ от тотального государственного администрирования экономики в условиях перестройки не сопровождался появлением реальной рыночной альтернативы. И это породило экономический коллапс со всеми вытекающими социальными последствиями, за которыми последовали и геополитические в виде развала Варшавского договора и Совета экономической взаимопомощи.

Лозунгами перестройки стали нарративы западных спецслужб

Отсутствие плана действий привело к разрушительным последствиям. Экономика страны перестала нормально функционировать, полки магазинов опустели, в партии – разброд и шатания, гласность обернулась напором либеральных благоглупостей про историю страны. Улучшение отношений с Западом стало каналом проникновения в страну хорошо продуманных западными спецслужбами нарративов про «застой», про «проигранное соревнование», про перелицованное ленинское «тюрьма народов», про «русский империализм». Эти нарративы превратились в лозунги самой перестройки, а ее идеологи, прежде всего Александр Яковлев, объявили себя носителями этого «нового взгляда» на историю.

Одним словом, перестройка, как некий позитивный замысел, диаметрально разошлась с реальной практикой, когда каждый следующий шаг по ее «углублению» и «ускорению» приводил к противоположному результату. Даже такие, казалось бы, очевидные ее плюсы, как гласность и свобода слова, в условиях тотального безвластия породили не только духовную свободу, но и моральную бесовщину. Как было, например, с попытками опоганить память героев Великой Отечественной войны, блокадников, обелить Власова, приравнять Сталина к Гитлеру и так далее.

Закономерный итог – рухнувшая и распавшаяся страна, на обломках которой полыхнули все последующие военные конфликты, включая сегодняшний с Украиной.

И понятно, что наши геополитические противники сполна воспользовались тем, что отцы перестройки оказались либо политическими простаками, нарциссами и неумехами, как Михаил Горбачев, либо откровенными их пособниками, как тот же Яковлев или Эдуард Шеварднадзе, либо властолюбцами, которые воспользовались развалом в своих узкополитических целях.

Перестройка показала, как нельзя

Была ли альтернатива? Как показывает опыт Китая и Вьетнама, была. И ее смысл в том, что реформы не проводят, разрушая собственные властные инструменты. Реформы не проводят под диктовку геополитических конкурентов, которые имеют прямо противоположные интересы. Реформы не проводят, не зная, куда они ведут.

Китай и Вьетнам свою политическую систему реформировали очень осторожно и постепенно. Каждый шаг в экономике они проверяли на практике, и только получив результат, делали следующий. А если эксперимент был неудачным, немедленно вносили в него коррективы. Но главное – они сохранили все властные инструменты воздействия на общество и экономику и тем самым сохранили социальную и политическую стабильность.

Крах «красного проекта» и СССР не привел мир к стабильности, как мечтали отцы перестройки. Но и их западные кураторы ошиблись: навязать миру однополярность тоже не удалось Мир, напротив, стал более нестабильным и погряз в бесчисленных конфликтах.

Значение перестройки, на мой взгляд, состоит в том, что она показала, как нельзя обращаться с властью и историей и как дорого обходятся человечеству неумелые эксперименты.