Культура // ИСКУССТВО ТРЕБУЕТ МУЖЕСТВА, СИЛЫ И ПРЕДАННОСТИ // 5 май, №16
- Резеда ханум, расскажите, пожалуйста, где вы родились и выросли?
- Я родилась в Казани, росла в Кировском районе города, там же училась в художественной школе.
- Начальный период вашего творчества – старые казанские уголки – обозначился как тема: чем вам привлекательна старина?
- Эти картины я делала, когда училась у Хариса Якупова – якуповский период. Их не так много. Казань – очень красивый город. Старой Казани остается очень мало, к сожалению, город приобретает европейский вид. Казанцам многим (не только мне!) очень тяжело терять истинную старинную красоту города. Но больше меня привлекает то, что за пределами города я остаюсь преданной сельскому пейзажу.
- Вы же начинали и с портрета, который не стал для вас главной темой...
- У меня не было условий, чтобы рисовать портреты – ведь нужно, чтобы люди позировали, а я мастерскую получила только год назад от Союза художников. Поэтому портретов не много. Они написаны быстро – это близкие люди.
- Вы – человек городской. Как получилось, что деревенская тема стала для вас одной из главных?
- В детстве родители отвозили меня в деревню к любимой бабушке. У меня осталось много впечатлений от того времени – больше, чем от городского детства.
- Вы стремитесь передать всю панораму сельской жизни, воспеть ее красоту и своеобразие. При этом рисунок доводите до графической точности. Позже переходите, если можно так выразиться, на свободный мазок. Чем объясняется такая вариация – это поиск новых изобразительных средств?
- Любовь к деталям у меня всегда была, но цвет берет свое, и постепенно я все-таки ухожу в колорит. Колорит не подразумевает деталей. Не детали украшают картину, а цвет. Это я все больше и больше понимаю и ухожу в цвет, там – эмоции, чувства! На пленэре невозможно заниматься деталировкой, когда пишешь с натуры. А зимой, сидя в мастерской, где тепло и уютно, медленно и тщательно вырисовываешь детали, от чего получаешь большое удовольствие. Люблю я это делать, но не всегда.
- Такие переходы и вариативность не опасны для творчества?
- Для профессионала – нет, то есть я разберусь...
- Чем близка вам тукаевская тема?
- Мне нравится местность... Безусловно, конечно, и творчество поэта, его неординарная натура, жизнь. Его очень любили и любят! И он, как поэт, очень точно воспевает и создает образ деревни и природы, родины... И у меня, наверное, как у художника, душа поет... Арский район мне очень нравится, он красивый. Там местность не совсем ровная, есть холмы. Мне нравится архитектоника тех мест, своеобразный орнамент. И люди нравятся – совсем другие!
- Родина ваших родителей в Апастовском районе?
- Да... Там я очень много рисовала и мне хочется большего. Ездила я и в другие деревни. Мне хочется охватить весь Татарстан, заглянуть во все его уголки, деревни. Я хочу все видеть, все знать!
- Что значит для вас понятие «родина»? Она отражается у вас даже в натюрмортах.
- Я очень люблю Татарстан, его культуру, национальные традиции, причем люблю не только татарский народ. Мне нравится, что у нас в республике дружно живут разные нации – это здорово!
Люблю рисовать дороги, поля, леса... Мне даже не хочется никуда ехать – я так уютно здесь себя чувствую. Творить только здесь! Здесь так много вдохновляющего. Я родилась там, где должна была родиться.
- У вас много натюрмортов и цветов...
- В натюрморте цвет красивый, то есть там я вижу очень много цвета. Я могу даже яблоки рисовать сколько угодно! В пейзаже я не вижу столько разнообразия, там другие цвета, другие задачи. Мне нравится совмещать, то есть рисовать цветы, когда они начинают цвести в мае – сирень, черемуха, полевые цветы, садовые... и так до осени. Осенью – рябину, калину, их плоды... Весной и осенью пишу пейзажи, а зимой – композиции с тщательной проработкой. Я выработала такую систему, она удобна и мне нравится. Я ездила по районам в поиске красивых родников. Родника красивее, чем в деревне моей матери в Сатламышево (Сатмыш авылы), нет! Здесь есть одна картина (показывает на полотно) - более двухсот лет этой местности! Но сейчас уже имеет другой вид.
- Вы его дорабатывали в мастерской? Как-то напоминает даже работу старых мастеров...
- Да. Я много копировала работы старых мастеров, голландцев. Здесь есть это влияние. Эту школу надо было пройти. Ценность старых мастеров – хорошая композиция. Это надо чувствовать и тоже уметь делать.
У каждого района свой вид родников, свой подход... Я не имею в виду современный подход к обустройству родников, когда их разукрашивают ярко, и в них нет старины – меня интересуют старые родники, я их ищу в поездках по республике, расспрашиваю людей... Это долгий процесс. Так я накапливаю материалы для будущих своих картин.
- Резеда ханум, художнику сегодня очень трудно. На какие средства вы живете?
- Скажите, когда художнику было легко?! Я продавала картины много лет. Сейчас – уже меньше. Преподаю в гуманитарно-техническом институте.
- Читатель хочет знать все о художнике и членах ее семьи...
- У меня сын Марсель. Ему нынче будет 19 лет. Он студент энергетического университета. По моим стопам не пошел, хотя окончил художественную школу. С двух лет я возила его с собой. Он играл вокруг меня, но в пятнадцать лет сказал: “Все, мама, у меня своя жизнь!”
- Но художественное развитие получил...
- Он всегда рос в этом... Художественное образование никогда никого не портит.
- Но наш современник, к сожалению, в массе своей художественно не образован.
- Все должны пройти через художественное или музыкальное образование, чтобы быть нормальным человеком, а не преступником, чтобы душа была чистой.
- Тем более, народное творчество у нас в критическом состоянии, ведь отвлекают современные технические средства...
- Да, получается, что художники сами по себе и те, кто продолжает еще работать – это истинно преданные этому делу люди, это сильные люди, которые остались в искусстве.