Казань: на перекрестке веков//КУПЕЧЕСКИЕ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ КАЗАНИ//3 июня, №22
На рубеже XVIII и XIX веков в Гостином дворе Казани держали свои лавки татарские, русские, армянские, узбекские купцы. О размахе торговли в будние дни говорит количество торговых точек: здесь размещалось 365 лавок и 55 шатров, 102 скамьи для торговли на открытом воздухе и 16 квасных бочек. По существующим Жалованным грамотам Екатерины II, татарам разрешалось «торговать в городе беспрепятственно». Некоторые служилые татары переходили в купеческое сословие. Так, в 1800 году из 140 служилых татар 27 перешли в купечество. В конце века только в Казани было 1300 купцов, из них половина татарских. У некоторых годовой оборот доходил до 30 тысяч рублей.
В старой части Казани сохранилось достаточно много строений, связанных с торговым делом и громкими именами казанского купечества. Это красивейшие особняки, торговые ряды, доходные дома, больницы, мечети и церкви, без которых облик города был бы лишен своего своеобразия. За каждым из этих домов стоят незаурядные судьбы и яркие личности.
Сегодня мы расскажем вам о некоторых из них…
До революции в каждом приличном городе обязательно был Гостиный двор. Казанцы окрестили свой «бегемотом», видимо за неуклюжесть. В усеченном виде он дошел до наших дней и известен всем казанцам и многим гостям столицы как Госмузей Республики Татарстан. «Бегемот» этот тянулся от Ивановской площади (ныне площадь 1-го мая), что у Кремля, и, занимая целый квартал, доходил до Гостинодворской церкви, посвященной как и все церкви «на торгу» покровителю купцов Николе Чудотворцу (обезглавленная, она притаилась за бывшим кинотеатром «Спутник»).
Площадь, которую вместо Мусы Джалиля венчал памятник Александру II, имела для Казани то же значение, что и Красная площадь для Москвы. Здесь уже с XVI века располагались торговые ряды, а в XVII веке был выстроен колонный Гостиный двор: тут находилась таможенная изба с контрольными весами и виселица, которая стояла больше для устрашения. Но по большим праздникам власти устраивали для народа «развлечение», и тогда казнили прилюдно воров и душегубов. Отсюда разматывался клубок дорог, разбегавшихся во все концы России. С этой площади в середине прошлого века до волжской пристани бегал омнибус – 12-местный дилижанс. Проезд стоил 10 копеек (для сравнения: фунт (чуть более 400 грамм) говядины – 3 копейки).
С этой же пристани, со складов Гостиного двора, увозили восточный товар в Санкт-Петербург, в так называемый «Татарский Пассаж». Крытая галерея двора позволила ликвидировать толкучку и торговлю в развал у самых стен Кремля и вести торг цивильно. Зимой и летом приказчики стояли у дверей своих лавок и не только зазывали покупателя, наперебой расхваливая товар, но буквально тащили его за рукав, приговаривая: «Хоть не купите, да посмотрите!» У каждого были наготове свои прибаутки. Так, завидев студента, приговаривали: «Господин студент, для вас только что получены брюки гвардейского сукна, самлучшая диаганаль барона Штиглица, брюки фасонисты со штрипками! Чернила прольете, – видно не будет!»
Ну а какой же Гостиный двор без гостиницы? Был здесь поначалу приличный «Дрезден», потом менее приличные номера «Казанского подворья». Упоминаются в газетах тех лет и «Сибирские номера» в 66 «камер», хозяин которых украсил гостиную для пущей правдоподобности истертыми кандалами и цепями каторжан!
В «Бегемоте», почти с самого его открытия, «в залах светлых и сухих» уже размещалась экспозиция городского публичного музея. Открыт он был в 1894 году. Основу составили нумизматика и антиквариат известных казанских коллекционеров Лихачева и Заусайлова. А до этого в Казань, в Гостиный двор, частенько заезжали частные паноктикумы. И за 15-20 копеек можно было поглазеть, допустим, на восковую фигуру знаменитой отравительницы Маргариты Годфрит, которая в свои неполные 20 лет отправила на тот свет аж 35 человек! Устроители зрелищ могли даже по просьбе желающих продемонстрировать, как Маргарита ловко набрасывала шнурок на шею жертвы. Так щекотали свои нервы казанцы в конце позапрошлого века!
Здесь же в «Бегемоте» располагалось «Бюро похоронных процессий г-на Старинина» под неожиданно бодрой вывеской – «Рассвет». Похоронное бюро обслуживало клиентов вплоть до самой диктатуры пролетариата, а когда лакированные гробы с кисточкой перестали пользоваться спросом, похоронных дел мастер Семен Иванович Старинин быстро перепрофелировался в кролиководы!
Ну а как здесь не вспомнить также бессмертного Безенчука с его «Нимфой»?!
«Бегемот», правда, рассеченный на части, стоит до сих пор. А случившийся в конце 80-х годов прошлого века пожар на военной кафедре Казанского университета (левое крыло Госмузея) уничтожил поздние надстройки и окончательно вернул Гостиному двору его первоначальный вид. Однако о его былой торговой славе худо-бедно напоминает лишь гастроном да маленькое кафе при нем...…
Обошелся он купцу в 800 тысяч рублей, однако надежд не оправдал, не заладилось «дело» и продал он его своей сестре – генеральше Гейнс, да с убытком в 300 тысяч. Но и ей не удалось наладить «дело», может быть, оттого, что казанские купцы да торговцы, привыкшие к просторным амбарам и лабазам, тесниться в «муравейнике» не желали…...
Тогда купчиха решила подарить Пассаж городу, правда… ... за умеренную плату! И с условием, что здесь будет размещена коллекция городского музея. Стали было уже ввозить экспонаты из запасников, однако вскоре стало ясно, что дом совсем не приспособлен под музей, к тому же у города не нашлось денег даже на подводы и грузчиков, посему к этой идеи быстро охладели...…
И некоторое время Пассаж стоял темной глыбой в самом центре города. Потом все же стали потихоньку появляться охотники (мышление-то постепенно менялось!) снять здесь помещения в аренду под магазины, лавки, мастерские и номера. Среди прочих появилась в Пассаже и типография Харитонова.Станки вибрационного действия трясли здание так, что вылетали стекла в окнах и фонарях. А хозяева расположенного здесь же ресторана «Пале де Кристаль» (Хрустальный дворец) быстро вывели хитроумную систему стоков и стали просто сливать отходы в подвалы дома. От ресторана сохранилось нарядное меню – искусство полиграфии. Это была цветная книжечка, в которой были перечислены и проиллюстрированы не только блюда, но и многие достопримечательности Казани!
Интересно, что еще сам руководитель строительства, Якоб Генрихович Руш, воплотивший проект «модного столичного архитектора» Владимира Суслова, которому тогда едва исполнилось 22 года, предрекал своему детищу печальную судьбу! В 1904 году, незадолго до смерти, он обратился в городскую Думу с заявлением о том, что неправильная эксплуатация здания приведет в конце концов к обрушению той его части, которая выходит на Черное озеро. «Казанские губернские новости» уже в 1861 году забили тревогу: «У Ломжинской богадельни (это на «Черном озере») неожиданно возник глубокий провал грунта!». Но никаких мер не принималось...
Сегодня казанский Пассаж чем-то напоминает «Титаник», такой же огромный, а изнутри, под стеклянным куполом, продолговатый как корабль, с кручеными чугунными лестницами, пронизывающими «палубы» насквозь...
Не дожив до своего столетнего юбилея всего три года, Пассаж стал разваливаться. Он рухнул не сразу, а падал в течение трех дней, что позволило избежать человеческих жертв. И еще долго в пролете этажей раскачивался черный рояль, грозясь обрушить на город хаос звуков, некогда бывших гармонией…...
Теперь нам только остается фантазировать, каким был Пассаж! «Роскошная обстановка, бьющие фонтаны, прохладные гроты, собственный симфонический оркестр…» - восторгались казанские газеты тех лет.
Кроме магазинов, кинотеатра и квартир в Пассаже была гостиница (нумера «Пассаж»). Сохранилась ведомость расходов на содержание штата гостиницы. Так, управляющий получал 600 рублей в год, конторщик - 480, кастелянша - 216, мальчики при конторе - каждый по 150, горничные впятером – 600, швейцары втроем – 540, рассыльные - на троих 720, посудомойщицы и поломойщицы по 144, самоварщик – 168, дворник - 216, двое караульщиков - по 60 рублей.
Известно также, сколько получили за своей проект казанского Пассажа московский архитектор В.В. Суслов и Н.И.Поздеев – 500 руб. Генрих Руш за один день работы на строительстве этого дома получал по сто рублей.
Для сравнения скажем, что в Петербурге в это же время фабричный рабочий высокой квалификации получал 355 рублей в год. Обед же из двух блюд вместе с чаем во Всероссийском обществе народных столовых обошелся бы в 7 копеек. Однокомнатную квартиру в доходном доме, правда, без дров, воды и электричества, можно было снять за 38 рублей в год, а десятикомнатную с удобствами за 800 руб.
Адель Хаиров
Фото из коллекции краеведа
Абдуллы ДУБИНА