Далекое-близкое // ФАТЫХ ТУХВАТУЛЛИН: ГИБЕЛЬ ПОСЛАНЦА СТАЛИНА // [15 февраля, №6]

Сложен и противоречив был мир политики с его парадной сценой и мрачным “закулисьем”, где решались судьбоносные проблемы, представший перед молодым идеалистически настроенным провинциалом Фатыхом Тухватуллиным. Члены Учредительного собрания, в большинстве своем молодые политики, нередко полностью отходили от политической деятельности и уходили в небытие, увидев всю сложность и беспощадность общественной жизни, ее неумолимое сползание на тропу гражданской войны.

Фатых Тухватуллин в политике остался, в отличие от своего племянника, тоже члена ВУС Абдулахата Фахретдина, выбравшего инженерную деятельность. В середине лета он возвращается в родные края, а затем его видят в Казани, Уфе, Перми и Оренбурге. Здесь он встречается с Заки Валиди, Алиханом Букейхановым и другими членами Учредительного собрания, не поехавшими на его открытие. Видимо, под их влиянием Тухватуллин склоняется к поддержке новых национально государственных образований восточных регионов России, однако не связывает себя конкретной работой в их структурах.

Обстановка в стране становилась все более взрывоопасной. Уход Украины, Польши и Финляндии на западе, создание новых национально-государственных образований на Востоке страны, оживление антибольшевистских сил в ряде регионов ставило под сомнение существование Советской власти, так легко пришедшей к управлению страной на смену безвольному и деморализованному Временному правительству. После выступления чехословацких формирований центром притяжения антибольшевистских сил становится Среднее Поволжье, а Самара напоминает временную столицу страны. Значительная часть членов Учредительного собрания, нашедшая убежище в Самаре, сконсолидировалась в квазиправительство — Комуч. В числе их мы видим и Ф.Тухватуллина.

Несмотря на отсутствие большого политического опыта, определенные черты характера Тухватуллина были замечены и оценены общероссийской политической элитой. К ним надо отнести спокойствие, умение не теряться в экстремальных ситуациях и находить компромиссы даже в самых тупиковых политических обстоятельствах. Так, по поручению правительства он вместе с членом ВУС В.Подвицким ведет переговоры с Заки Валиди в Оренбурге. Речь шла о координации усилий двух правительств. В сложной политической обстановке проходили переговоры Тухватуллина в Челябинске, где была сделана попытка договориться о повышении эффективности совместных действий сибирского правительства, башкир, казахов и казачества. Однако попытка Самарского, а затем Уфимского правительств стать “третьей силой” и альтернативой и красному, и белому тоталитаризму успехом не увенчалась. Виной тому не только красные.

К востоку от Урала все большую силу набирала “генеральская” оппозиция, которой действия “уфимцев” казались чересчур уж “розовыми”, росли и атаманский сепаратизм, и удельные настроения. Обвиняя большевиков в установлении красной диктатуры, надо отдать должное и их противникам, весьма преуспевшим в установлении белой. Путь, который, возможно, открывала “третья сила” для вхождения в мировое демократическое сообщество, был взорван и красными, и белыми.

В октябре 1918 г. во время политических переговоров Фатых Тухватуллин и некоторые другие представители уфимского правительства были арестованы офицерским отрядом. Это стало своеобразной прелюдией к состоявшемуся через месяц перевороту, приведшему к власти Александра Колчака. В Челябинске это было пробой сил, и довольно успешной. Правда, арестованных быстро освободили. Но настроения офицерства не вызывали сомнения в том, что следующий арест “демократии” может кончиться трагически. Это, кстати, и случилось чуть позднее в Омске, где были казнены несколько членов Учредительного собрания.

Не желая больше искушать судьбу и реально предвидя предстоявшие события, Тухватуллин выезжает из Челябинска в село Темясово, где в то время размещалось башкирское правительство и находился сам Валиди. Так для Тухватуллина начался новый виток его политической карьеры. Известно, что башкирское правительство Валидова — его именовали именно так, хотя формальными главами были вначале Бикбов, а затем Кулаев, — пошло на контакты с антибольшевистскими силами, а затем и Колчаком в немалой степени из-за нигилистического отношения к национальным движениям ряда лидеров большевистской партии как в Москве, так и на местах. Стремление отдать приоритет классовым критериям перед общенациональными, выражавшееся нередко в весьма резкой и бестактной форме, серьезно мешало интеграции деятелей национального движения в советские реалии.

По поводу местных имперских нравов, не выдержав их провинциальной прямолинейности, мешающей более изощренной политике центра, Ленин в телеграмме, направленной Эльцину и другим руководителям Уфимской губернии, разразился гневной тирадой: “Перестаньте, в конце концов, дразнить башкир”. Тухватуллин в ходе драматических переговоров Валидова с Москвой о переходе на сторону советских войск играл заметную роль. Как член ревкома поддерживал порядок в ходе непростого процесса перехода башкирских войск, сопровождавшегося многочисленными жертвами среди войск и местного населения.

История рассудила так, что в перипетиях гражданской войны наибольшие людские потери понесли башкиры. Наибольшие страдания от военного лихолетья также достались башкирскому населению. Жертвами разнузданной красной военщины стали поэты Бабич, Иркабаев и другие представители интеллигенции. Мирсаид Султан-Галиев, имевший поручение Ленина и Сталина содействовать переходу башкир, зная настроения многих красных командиров, и в первую очередь командарма Гая с его антимусульманским синдромом бывшего кавказского боевика, превышая свои полномочия, предупреждал Валидова о необходимости сугубой осторожности при заключении соглашения с красными, он даже советовал сменить участок фронта для перехода. Эти драматические, переходящие в трагедию события описаны в воспоминаниях Валидова и книге Мусы Муртазина “Башкирские войска в гражданской войне”. После отъезда Валидова и Юмагулова в Москву для встреч с Лениным, Сталиным и другими лидерами Советской России, Фатых Тухватуллин исполняет обязанности Председателя Ревкома Башкирии — прообраза будущего правительства.

В марте 1919 г. началось длившееся 15 месяцев сотрудничество правительства Валидова с Советской властью, закончившееся в июне 1920 г. уходом его с политической арены.

Ленин и Сталин, хорошо информированные о башкирских делах, посчитали, что после разгрома башкирского правительства и капитуляции “Алаш-Орды” опасность сепаратизма вновь создаваемых республик уменьшилась, да и преподанный урок не прошел даром. В декабре 1920 г. практически все арестованные и находившиеся в Москве члены правительства Валидова были освобождены. Многие из них приняты Сталиным, лично определявшим их дальнейшую судьбу. Алкин оставлен в Москве и направлен на преподавательскую работу с запретом “появляться в Башкирии”. Исхак Рахматуллин направлен обратно в Татарию, устроен преподавателем партшколы с обещанием восстановления в партии. Тухватуллин, как и большинство других экс-наркомов, вернулся в Башкирию для использования на руководящей работе во “втором эшелоне”.

Во время приема у Сталина в начале 1921 г. Тухватуллин просил о направлении на учебу, однако было сочтено, что он будет более полезен в Уфе, ставшей к тому времени столицей республики. Сталин напомнил, что хотя Тухватуллин хорошо проявил себя как один из руководителей башкирской дивизии, защищавшей Петроград от Юденича осенью 1919 года, а затем успешно провел ряд секретных операций по уничтожению белобандитов в Башкирии в качестве Председателя ЧК, путь к возвращению в эти ведомства ему закрыт по причине политического недоверия.Однако, подбодрив “штрафника”, он добавил, что есть немало руководящих должностей, где и беспартийные специалисты могут принести пользу, тем более в деловых качествах Тухватуллина он не сомневается.

Булат СУЛТАНБЕКОВ