Общество 2 ноября 2009 19:10

Андрей ФУРСЕНКО:

«Решение об изменении статуса КГУ – это знаковое событие»

Скопировать ссылку

Указ Президента России о создании Приволжского федерального университета на базе КГУ прокомментировал министр образования и науки России Андрей Фурсенко на заседании Ученого совета Казанского госуниверситета. На встрече с преподавателями в Казани глава Минобрнауки РФ ответил и на другие вопросы, волнующие вузовских педагогов.

А.Ф.: Я очень рад встрече – тем более по очень приятному поводу. Решение Президента России об изменении статуса Казанского государственного университета – это знаковое событие.

Еще в то время, когда проходила подготовка к 200-летнему юбилею КГУ, зашла речь о неизбежности изменения структуры высшей школы России. Это связано с тем, что меняются требования к специалистам, и с тем, что есть объективный фактор – мощный демографический спад. Через 3-4 года в России будет вдвое меньше студентов, из школ выйдет примерно двое меньше ребят. Если в 2006 году в России был 1 миллион 300 тысяч выпускников школ, то в 2012 году прогнозируется всего 700 тысяч выпускников. Это означает, что мы – государство, страна, общество – должны по-новому посмотреть на подготовку специалистов, высшую школу.

У нас были тяжелейшие 90-е, но к чести высшей школы мы пережили эти годы, система в целом была сохранена. Хотя в некоторых местах она разрослась. Я хочу отдать должное руководству Татарстана, что буквально за последние годы порядок в этой сфере был наведен.

Но абсолютно ясно, что увеличение в несколько раз количества высших учебных заведений по сравнению с Советским Союзом ничем не мотивировано. Конечно, сегодня для новой экономики, новой страны нам нужна новая высшая школа, учитывая демографические проблемы и то, что мы должны конкурировать со всем миром. Мы должны делать так, чтобы выпускники российских вузов чувствовали себя абсолютно уверенными в этом мире и чтобы наши предприятия предпочитали брать их на работу, а не тех, кто закончил вуз в другой стране.

Весь этот набор проблем поставил перед руководством страны задачу реструктурировать всю высшую школу, причем без революций. Но изменения должны быть, в первую очередь, в интересах наших ребят. Сегодня согласно решениям руководства страны структура высшей школы постепенно выстраивается.

Принят закон об особом статусе Московского и Санкт-Петербургского госуниверситетов, решение о создании нескольких федеральных университетов. Могу сразу сказать – их много не будет. Это такие камни в фундаменте нашей высшей школы, которые обеспечивают связь высшей школы всей страны. И есть третья система, связанная с национальными исследовательскими университетами. Я могу поздравить Казань, что в достаточно сложной конкурентной борьбе КАИ сумел оказаться среди победителей.

Этих выделенных университетов вряд ли будет больше, чем несколько десятков. Их не может быть больше. Мы не хотим никого закрывать, обижать, но есть объективная ситуация – не может быть миллион олимпийских чемпионов. В этом плане огромную роль играет история, бренд. Конечно, Казанский университет – то имя, которое заставляет лучше учиться и лучше учить. Ни у кого – ни у Президента, ни у нас, не было сомнений, что это название не может не быть сохранено.

Какое название будет у Приволжского федерального университета?

А.Ф.: Возможны разные варианты. Но я считаю допустимым название «Казанский государственный университет (федеральный)». Я не сторонник изменения названий. Даже сейчас, когда меня спрашивают, что я заканчивал, отвечаю, что ЛГУ. Хотя уже давно город называется не Ленинград, а Санкт-Петербург, все равно трудно перестроиться. Мы будем решать, но без мнения Ученого совета КГУ решение приниматься не будет.

Подчеркну, что для университетов, которые получили статус, будет предоставлено гораздо больше свободы – начиная от разработки своих программ и заканчивая построением своей системы образования. Сегодня в новой структуре стандартов до 50 процентов учебного плана – свобода университетов. Вы хотите свободы – так берите ее и используйте. Но свобода ведь это еще и ответственность. Если вузы берут на себя разработку новых стандартов, говорят – мы будем учить по-новому, это означает, что университет готов взять на себя ответственность за то, что учиться по тем стандартам, которые они предлагают, будут лучше, чем у всех конкурентов.

Возможности здесь огромные – есть ядро, которое разрабатывали ваши коллеги. А есть 50 процентов учебного плана в вашем распоряжении. Большинство вузов спрашивают – а вы не скажете, что должно быть в этих 50 процентах? Ведь тяжело предложить самому что-то новое, не бояться принимать самостоятельные решения, брать на себя ответственность.

Как федеральные университеты будут дальше развиваться?

А.Ф.: Показатели, которые должны будут продемонстрировать ведущие вузы страны, существенно выше тех, которые сейчас требуются от высшей школы. Естественно, мы будем поддерживать эти программы.

Но деньги будут давать под очень конкретные задачи. Те вузы, которые получили высокий статус в ходе конкурентной борьбы, должны будут очень много сделать и получить поддержку.

Вузы должны предложить программы развития. И хотя предварительно программа уже рассматривалась, исходя из которой и было принято решение о формировании федеральных университетов. Предложений было больше, чем одно – в том числе в Приволжском федеральном округе конкуренция была достаточно серьезная. Решение окончательное было принято, в том числе, благодаря богатой истории, уровню Казанского университета. Но те задачи, которые нам предстоит решить, потребуют принципиально новых усилий. Не всем в высшей школе мы довольны. Всем есть, что улучшать и куда расти.

Есть международные рейтинги университетов. Ненормально, что российские университеты там представлены во 2-й, 3-й, 4-й, 5-й сотнях, а то и не представлены совсем. При этом там же места не куплены, многие рейтинги носят достаточно объективный характер. Абсолютно реально добиться того, чтобы в обозримом будущем мы вошли в эти рейтинги. Мы видим, что сделал Китай и как добился, чтобы к их системе образования стали уважительно относиться во всем мире. Я считаю, что мы обязаны сделать так, чтобы по всем параметрам отношение к образованию в России, университетам, было точно не менее уважительным, чем к университетам других стран.

Какие вузы будут присоединены к Приволжскому федеральному университету? Какова будет судьба студентов и преподавателей присоединенных вузов?

А.Ф.: Сначала мы должны рассмотреть предложенную КГУ программу развития. В рамках этой программы будут определенные предложения по структуре федерального университета, по каким направлениям будет развиваться вуз.

Я считаю, что мы должны интегрировать вузы, создавать меньшее количество гораздо более мощных и сильных университетов. При этом приоритет номер один – сохранение всех возможностей для продолжения учебы студентов. Сегодня любой достойный преподаватель, который умеет учить, найдет себе место.

Не следует ли возрождать НИИ и лаборатории при ведущих вузах?

А.Ф.: Былпринят закон об интеграции, так что, по крайней мере, юридических препятствий для того, чтобы создавать базовые кафедры в исследовательских институтах, лаборатории в университетах, нет. Закон создал возможности. Но взять и административно объединить академический институт с университетами не так просто.

Те возможности, которые получит Казанский государственный университет, поспособствуют тому, чтобы ученые, в том числе и из Академии наук РТ, шли работать сюда. Потому что тут будет больше возможностей, условий для реализации научных амбиций.

В рамках существующего Федерального закона №94 о госзакупках - какая степень свободы появится у новых федеральных университетов?

А.Ф.: Отдавая должное этому закону как инструменту для проведения регулярных закупок, я считаю, что он не очень приспособлен для финансирования науки. Эту позицию я доносил до коллег из Министерства экономического развития РФ, и до членов Правительства. Мы ввели определенные улучшения в закон, в частности, увеличены сроки экспертизы.

Тем не менее, я считаю, что надо принимать новый закон, который точно ориентирован на конкурсы в научно-исследовательской среде. Министерство образования и науки РФ проект такого закона подготовило. Я думаю, что в обозримом будущем он будет принят.

Что касается соподчиненности, то определенная автономия, свобода у факультетов, исследовательских институтов внутри мощных образовательных центров должна быть.

Многих преподавателей немецкого и французского языков тревожит уменьшение количества студентов, желающих изучать эти языки…

А.Ф.: У нас и одного языка никто не знает – причем, родного. У нас с языками принципиально неверная система подготовки. Если говорить даже об английском языке – это же дикость. Человек приходит в институт не для того, чтобы получить профессиональное знание языка, а повторять школьную программу. Потому что в школе он реальных знаний языка не получает. Если бы человек приходил в вуз с нормальным знанием хотя бы одного иностранного языка, то в институте он мог бы, совершенствуя его, сразу браться за второй.

Есть одна вещь, которая зависит от самих преподавателей – необходимо активнее заниматься профориентацией школьников. С демографическим спадом и расширением предложений оказалось так, что любой человек, хоть что-то соображая, всегда себе место найдет. И началась конкуренция за абитуриентов, которой за последнее время не было.

Чтобы в этой конкуренции оказаться на должном месте, у нас с вами вариантов нет – необходимо идти в школу, с ранних этапов объяснять ребятам, что если они хотят быть успешными в жизни, они должны уже в школе хорошо изучать язык, может быть и не один. Мы со своей стороны поддержим это направление. Но если вы ребят не уговорите этим заниматься, не под конвоем же мы приведем их в класс.

Андрей Александрович, как решаются вопросы повышения зарплат вузовских преподавателей, низкий уровень оплаты труда которых ведет к росту коррупции? И когда будут созданы условия для спокойной работы?

А.Ф.: Я принципиально не согласен, что мы должны обеспечить спокойную работу. Спокойной работы в науке и вузах никогда не было, нет и не будет. Работа всегда была, есть и будет на износ. Я сам 20 лет провел в Академии наук и могу сказать – сколько мог, сколько здоровье позволяло – столько и работал. Были коллеги, которые работали спокойно – добились меньшего. Наука – это и работа, и хобби, и жизнь.

Я считаю, что принципиально надо увеличивать финансирование этой сферы – как науки, так и образования. У нас кое-что сделано – в 2005 году на одного студента бюджетного отделения финансирование составляло 21 тысячу рублей в среднем по России. В 2009 году – уже 76 тысяч. Когда мы пришли, я помню – сказали, дай бог, чтобы мы вышли на финансирование в 1,5 тысячи долларов на человека. Сегодня мы эту цифру превзошли. Нам надо гнаться за качеством. Я не уверен, что нам нужно столько бюджетных мест для специалистов. Потому что часть потом не может найти себе работу. Уж если человек поступил на бюджетное место, оно должно быть очень хорошо оплачено. И вуз должен за эти бюджетные места бороться.

Я знаю, что КГУ – не самый обиженный университет в стране. Но есть преподаватели, которые устойчиво получают зарплату больше 100 тысяч рублей в месяц. А есть люди, которые зарабатывают 15-20 тысяч. Некоторые педагоги постоянно жалуются на то, что зарплата низкая, но работать так, чтобы зарплата стала лучше, не хотят. Для этого необходимо участвовать одновременно с образованием в научной работе, работать с бизнесом. Ничего зазорного в том, чтобы профессор одновременно работал с каким-то партнером, оказывал консультации, нет.

Нам платят деньги не за то, что мы ходим на работу, а за результат. Я считаю, что средний уровень зарплат должен быть выше. Но все эти деньги должны быть заработаны.

Я никогда не поверю, что воруют потому, что не хватаем денег. Есть огромное количество примеров, когда воруют очень обеспеченные люди. И мы знаем примеры, когда люди весьма необеспеченные кристально чисты. Никогда не поверю, что невысокие зарплаты являются основанием для обворовывания – либо государства, либо студентов.

Будет ли прекращено финансирование юридического образования в непрофильных вузах?

А.Ф.: Мы уже ужесточили требования к выдаче лицензий по преподаванию юридических специальностей.

Вторая вещи – может быть это и не совсем административный путь, но Президент РФ публично сказал, кого считать юристами. Я думаю, это нашло отклик. Очень важно, что Ассоциация юристов России взялась вместе с Министерством образования и науки РФ за работу по выстраиванию требований к юридическому образованию – кому можно доверить подготовку юристов, и каким требованиям должен отвечать юридический факультет того или иного вуза.

Но при этом я не сторонник жестких административных мер по нескольким причинам. Во-первых, за каждым образовательным учреждением стоят люди – преподаватели и студенты. Так что взять и в одночасье закрыть все юрфаки, которые создавались не без нашего участия – потому что отзывы на создание юрфаков писали вполне уважаемые юристы, нельзя. За последние 5 лет ни одного нового места, где учили бы юристов, не появилось. Более того, часть мест закрылась.

Вместе с профессиональным сообществом в течение нескольких лет мы этот вопрос решим. Есть еще одна важная вещь – вместе с нашими коллегами из Ассоциации юристов мы предлагаем ввести квалификационный экзамен на право заниматься юридической практикой – с тем, чтобы любой человек, который получил диплом юриста, после этого проходил квалификационный экзамен. И только после сдачи экзамена, который бы принимали представители профессионального сообщества, выпускник юрфака имел право заниматься юридической практикой. Мы считаем, что если такие экзамены будут введены, то задним числом это повлияет на закрытие каких-то факультетов. Потому что если станет ясно, что из каких-то вузов ни один выпускник не может сдать квалификационный экзамен, значит функционирование такого факультета бессмысленно. Но, коллеги, дайте немножко времени.

Мы ставим требование, чтобы те университеты, которые попали в верхушку, занимались своим делом. Чтобы инженерные вузы не готовили юристов...

Материал с заседания Ученого совета КГУ подготовила Кристина ИВАНОВА.

Рубрики

Татар-информ

Мы в соцсетях

Андрей ФУРСЕНКО: